Джеймс Хэмблин - Если бы наши тела могли говорить [Руководство по эксплуатации и обслуживанию человеческого тела] [litres]

На первой и второй стадиях сифилиса самым простым и эффективным лечением является пенициллин. Кук уже приготовился выписать рецепт, но у Клэр возник один вопрос. Когда-то давно она принимала амоксициллин, после чего у нее развилось акне или еще какая-то сыпь вокруг рта. Связано ли это с амоксициллином и не будет ли у нее в таком случае аллергии на пенициллин?

«Что может со мной случиться, если у меня аллергия?» – спросила она.

«Ну, например, вы можете умереть», – вроде как в шутку ответил Кук. Это правда, но и маловероятно. Примерно один из десяти человек сообщает о наличии аллергии на пенициллин. На самом деле она встречается у гораздо меньшего числа людей. Этот диагноз доктора ставят просто для того, чтобы обезопасить себя. Особенно если сталкиваются с пациентом, который не сфотографировал сыпь. (Если вы вынесете из этой книги всего одну рекомендацию, пусть она будет следующей: всегда фотографируйте сыпь, чтобы потом при возможности показать врачу. Выкладывать фото в интернет необязательно.)

Амоксициллин относится к тому же семейству антибиотиков, что и пенициллин, поскольку они работают аналогичным образом. Врачи обучены делать вывод, что если есть аллергия на одного члена семейства антибиотиков, то и на остальных тоже будет. В действительности у большинство людей, которым сказали, что у них аллергия на пенициллин, никаких последствий после приема амоксициллина и даже пенициллина не будет. Подобная предосторожность обусловлена потенциально серьезными осложнениями: у небольшого числа людей иммунная система может спровоцировать сильнейший приступ аллергии – целый антипенициллиновый шторм, – в результате которого может произойти отек гортани и остановка сердца.

Использование пенициллина для лечения сифилиса отличается от его использования для лечения боли в ухе, когда вы принимаете небольшие дозы орально в течение недели. Лечение сифилиса включает одну внутримышечную инъекцию, но, чтобы достичь нужного эффекта, вводится недельная доза пенициллина. В этом случае симптомы аллергии будут более серьезными, а отменять пенициллин и нарушать схему лечения нельзя.

В конечном счете Клэр вместе с Куком решили, что предполагаемая сыпь не является достаточным основанием для отказа от пенициллина. Другие антибиотики эффективны, но их прием также связан с риском. Поэтому Клэр покинула клинику пружинистым шагом, держа в руке рецепт на пенициллин. Прощаясь, она попросила меня написать о том, как великолепно она выглядит. Одного из моих однокурсников, по слухам, исключили из медицинского института за то, что он во время медицинского обследования сделал комплимент пациентке по поводу ее груди. Поэтому, выйдя за рамки моего экспертного медицинского мнения, и только потому, что Клэр была настолько откровенна и готова поделиться своим опытом, дабы остальные больше узнали об инфекциях, передающихся половым путем, я скажу: она выглядела просто великолепно.

Мы говорим о детях?

Да, о них…

Я полагаю, следует начать с того, как устроен механизм регенерации в нашем организме. Красные кровяные клетки, например, живут всего лишь 90 дней, а затем умирают. Почему же у нас не заканчивается кровь?

Гистолог Александр Максимов предположил, что в нашем организме должны иметься некие «стволовые клетки», способные преобразовываться в различные типы клеток на протяжении всей нашей жизни. Он так и не смог их обнаружить, но дал им название. Так в 1908 г. появился термин для обозначения клеток, которые могут стать другими типами клеток.

Даже обладая знанием о том, что в нашем костном мозге имеются стволовые клетки, мы были далеки от объяснения, каким образом микроскопический шар клеток внутри матки становится человеком с сердцем, мозгом и костями. Только в 1981 г. онтогенетик Гейл Мартин из Калифорнийского университета в Сан-Франциско обнаружил человеческие клетки, способные стать любой клеткой тела. Это были первые известные нам стволовые клетки, называемые «плюрипотентными», то есть обладающими многими способностями. (Если и существует слово, заслуживающее более широкого использования, то вот оно перед вами.)

Стволовая клетка – все равно что чистый лист. Она может стать частью сердечной мышцы, но с тем же успехом – вашим ногтем. А клетки мозга вполне могли бы стать скучными клетками желчного пузыря, хранящими и испускающими желчь (в прямом, а не переносном смысле).

Мы все начинаем наш путь как эмбрион, который состоит из одних стволовых клеток, пока гормональная среда не сообщит о развитии определенных структур и функций. Эта среда имеет ключевое значение. Именно на ней сосредоточено внимание развивающейся сегодня области эпигенетики, в которой рассматривается роль окружающей среды и ее влияния на то, как проявляются наши гены, объясняя, почему близнецы с идентичными генами бывают такими разными и как получается, что 99 % ДНК у всех людей одинаковы, но при этом мы все уникальны. Индивидуальность определяется не столько генами, а тем, как они в конечном итоге работают (когда включаются и выключаются, в каких сочетаниях и объемах). Эпигенетические эффекты настолько сильны, что клетки с идентичной ДНК могут стать и нервами, и костями, и мышцами, и т. д.

Но эти клетки не могут вернуться к началу и снова превратиться в стволовые клетки. Они неизбежно подвергаются старению, что означает дряхление организма и наступление болезней. Вот почему удивляет, что в органах младенца – продукта двух стареющих человеческих тел – не проявляются признаки старения.

Все дело в зародышевых клетках, имеющихся в наших яичниках и яичках. Эти зародышевые клетки создают яйцеклетки и сперматозоиды, которые объединяются, чтобы образовать стволовые клетки. Зародышевые клетки не подвергаются старению.

Старение обычно рассматривается как укорочение теломер (концевых участков хромосом). Они постепенно деградируют каждый раз, когда клетка делится. В конце концов, когда теломеры становятся слишком короткими, клетка больше не может делиться и умирает. Однако теломеры внутри зародышевых клеток не укорачиваются. В них содержится фермент, способствующий их восстановлению. Он называется «теломераза», и его почти невозможно обнаружить в какой-либо другой клетке нашего тела.

Зародышевые клетки с их неувядаемыми хромосомами представляют собой связь между смертностью и бессмертием. Если бы вы объявили, указывая в сторону своих гениталий: «У меня есть ключ к бессмертию, и он располагается прямо здесь», – вы были бы не совсем правы, но и не совсем бы ошиблись.

Но если наше тело умеет производить клетки, которые не стареют, почему бы ему не поступать так со всеми нашими клетками? (По крайней мере с теми, которые у нас на лице?)