Дмитрий Правдин - Байки бывалого хирурга [litres]

Приминая уставшими ногами снежную вату, хирург побрел по направлению к автобусной остановке. Если ускориться, то можно успеть на двенадцатичасовую маршрутку. Срезать путь не удастся. За ночь столько снега навалило, что можно легко застрять в наметенных сугробах. Насколько это было возможно, он прибавил шаг, постоянно глядя себе под ноги. Навстречу шли люди, кто-то здоровался, кто-то пытался с ним заговорить, но Денисов никого не замечал, а словно сомнамбула брел и брел к остановке.

На едущую до метро маршрутку Денисов все же успел. Ему еще и повезло: нашлось и свободное место. Он заплатил за проезд, прислонился к заледенелому окну и моментально отрубился. Разбудила его уже кондуктор на конечной остановке. Чертыхаясь, он медленно спустился в подземку и, плюхнувшись на угловое кресло в электричке, опять уплыл в царство Морфея. Денисов еще не знал, что проспит свое «Автово», что его разбудят сотрудники метро на последней станции. И что ему придется возвращаться назад, на свою пропущенную станцию метро. Одно он знал точно, что через три дня ему вновь надо будет ехать на суточное дежурство – спасать людей.

Дотлевала узкая розовая полоса над теряющимся вдали горизонтом. Это все, что осталось на потемневшем небе от скатившегося вниз солнца. Сгущающиеся сумерки плотной черной вуалью накрыли изнемогающий от немилосердного зноя полусонный городок. Вместе с закатом и надвигающейся ночью опускалась на опустевшие улицы и покрытые сухой пылью сады и дома долгожданная прохлада. Почти две недели в округе стояла испепеляющая жара. Дородные тучи обходили отчего-то те места стороной, лишь дразня издали своими свинцовыми наполненными живительной влагой тушами изнывающих от липкой духоты жителей. Только ночь на время и приглушала надоевшее всем пекло. От него слабо помогали вентиляторы и распахнутые настежь окна и двери. Пожухли трава и листья на деревьях, цветы поникли, опустив красивые головы. Все живое пряталось днем в скудную тень. Лишь только ночная мгла и освежала истосковавшийся по дождю город.

Василий Яковлевич Орлов привычно вытер казенным белым вафельным полотенцем с черным штампом больницы катившийся со лба крупным градом соленый пот и еще шире распахнул горячие половинки неостывших толком оконных рам.

– Еще пару дней такая жарища продержится, сгорит напрочь вся растительность, – кивнул он в сторону потемневшей от сгустившихся сумерек улицы, что пролегла прямо под окнами второго этажа ординаторской хирургического отделения. Завершив восьмую по счету операцию за последние трое суток, хирург Орлов едва держался на ногах. Трое суток Василий Яковлевич не отходил от операционного стола. Трое суток он не был дома. А тут еще эта жуткая жара. – Хоть бы, какую поливочную машину выделили. Куда только городская администрация смотрит?

– Да-а, тут поливай – не поливай, а если приличного и продолжительного дождя не будет, то картошка точно засохнет, – вторил ему Сергей Геннадьевич Платов, второй хирург, работавший в отделении, – не говорю уже про помидоры и огурцы, и прочую съедобную и несъедобную зелень. Что все тучи-то дождевые упорно обходят нас стороной?

– Кто его знает? – пожал уставшими плечами Василий Яковлевич. – Когда дождь льет как из ведра – плохо. Жара не спадет – еще хуже. И причем тут картошка?

– Тебе, Василий Яковлевич, хорошо, у тебя огорода нет. Не знаешь, что это такое. А мне вот каждый день приходится воду от колонки до дома таскать и поливать посевы. Иначе погибнет урожай на корню. А это без малого почти два квартала пешочком бак с водой трелевать. Чтоб бочку залить – пять ходок нужно сделать.

– Почему, не знаю. Я же из деревни родом. У родителей такая плантация была – мама не горюй. Да еще и теща в деревне живет. И ей приходится помогать. У нее тоже делянка не подарок: встанешь в начало и конца не видать.

– Вот, – ухмыльнулся Платов, – скажи, пожалуйста, ты это когда последний раз к родителям или к теще ездил? Ты же уже года три, как в отпуске не был.

– Четыре, – поправил его Василий Яковлевич. – Четыре года, как в отпуск не ходил. Ну и что? Раньше-то, когда в институте учился, часто гонял. Всю крестьянскую работу прекрасно знаю.

– Нет, ты, даже не спорь. Ты, вон, сейчас живешь в пятиэтажке. Квартира со всеми удобствами: открыл кран – вода течет. А у меня что: троеборье и огород.

– Что за троеборье?

– Вода, дрова, помои, – устало ухмыльнулся приятель. – Сейчас, правда, летом печь топить не нужно, зато полив никто не отменял. До жары каждый вечер водовозка приезжала и воду по бочкам разливала. А сейчас речка наша, переплюйка, почти высохла. Не возят воду. На колонку приходится гонять на соседнюю улицу. В такую жару полная двухсотлитровая бочка за один день уходит.

– Серега, да иди уже, поливай свой огород. – Орлов устало махнул рукой и присел за письменный стол, стоящий возле самого окна. Здесь образовался спасительный сквозняк, соединяющий распахнутое настежь окно с открытой входной дверью. И он, зажмурившись, стал наслаждаться прохладным ветерком. – Мог бы так издалека не начинать. Сказал бы прямо: нужно идти поливать огород. Хотя, давно бы уже какой-нибудь мотор поставил, чтоб воду самому не таскать.

– Василий, ты не обижайся, но на самом деле надо идти огород полить. Уже стемнело. Жена с тещей воды в бочку натаскала и на дежурство пошла. Она у меня сегодня в ночь. А у тещи спина болит, еще от таскания отойти не может. Валя, супруга, вот две минуты назад забежала, попросила полить. А чтоб мотор поставить, вначале нужно скважину пробурить. А это все время и деньги. Денег, сам знаешь, нам уже полгода зарплату не платят. Да и со временем напряженка – все в больнице безвылазно торчу.

– Ну, разбухтелся, одному тебе не платят. Полстраны так живет. Все, иди уже! – Орлов открыл воспаленные от хронического недосыпания глаза и в упор посмотрел на напарника. У доктора Платова видок был не лучше. Они вдвоем уже трое суток не покидали территорию больницы.

– А ты?

– А я что? У меня огорода и тещи здесь нет! Давай, не тормози, а то совсем стемнеет, как поливать станешь?

– Так у меня там фонарь висит прямо над домом. Весь огород освещает, – обрадовался Сергей Геннадьевич.

– Фонарь? – переспросил Орлов и тряхнул головой, пытаясь прогнать преследовавший его уже третий день сон. Нормально выспаться так и не удалось. Так, несколько часиков притопил на диванчике в ординаторской. Да разве это отдых?

– Ага, фонарь, – радостно подтвердил Сергей, проворно скидывая робу и надевая на себя заждавшуюся его в шкафу рубашку с коротким рукавом, – с тестем в начале лета повесили. Два года собирались. Зато теперь вся усадьба как на ладони. Ой, а ты как? – Платов вдруг остановился и с жалостью посмотрел на сидящего перед кипой незаполненных историй болезни приятеля.