Ричард Престон - Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола

Обе обезьяны умерли ночью. Билл Вольт нашел их утром, сгорбившихся в клетках и глядящих остекленевшими, полуоткрытыми глазами. Это очень обеспокоило Вольта, и он решил препарировать животных, чтобы попытаться выяснить, что их убило. Он отнес двух мертвых обезьян в смотровую комнату дальше по коридору и закрыл за собой дверь, чтобы другие обезьяны не видели его. (Нельзя резать мертвую обезьяну на глазах у других обезьян – это вызовет бунт.) Он вскрыл обезьян скальпелем и приступил к осмотру. Ему не понравилось то, что он увидел, и он не понял этого, поэтому он позвонил Дальгарду по телефону и сказал: «Вам стоит приехать сюда и взглянуть на этих обезьян».

Дальгард немедленно поехал в обезьянник. Его руки, которые так уверенно и умело разбирали часы, ощупывали обезьян. То, что он увидел внутри животных, озадачило его. Они, похоже, умерли от теплового стресса, вызванного, как он подозревал, проблемами с системой отопления в здании, но их селезенки были странно увеличены. Тепловой стресс не взорвал бы селезенку, не так ли? Он заметил еще кое-что, что заставило его задуматься. У обоих животных в кишечнике было небольшое количество крови. Чем это могло быть вызвано?

Позже в этот же день с Ферлит-Фармс прибыла еще одна крупная партия макак-крабоедов. Билл Вольт поместил новых обезьян в комнату Н, через две двери по коридору от комнаты F.

Дэн Дальгард очень волновался об обезьянах в комнате F. Он задался вопросом, не было ли в комнате какого-то инфекционного агента. Кровь в кишечнике выглядела как последствия обезьяньего вируса, называемого геморрагической лихорадкой обезьян, или ГЛО. Этот вирус смертелен для обезьян, но безвреден для людей. (В людях он не выживает.) Обезьянья лихорадка может быстро распространяться по всей обезьяньей колонии и, как правило, уничтожает ее.

Была пятница, 10 ноября. Дальгард планировал провести выходные в своей гостиной за починкой часов. Но, раскладывая инструменты и старинные часы, нуждавшиеся в починке, он не мог перестать думать об обезьянах. Он беспокоился о них. Наконец он сказал жене, что ему нужно уехать по делам компании, надел пальто, подъехал к обезьяннику, припарковался перед зданием и вошел через парадную дверь. Это была стеклянная дверь, и, открыв ее, он почувствовал, как его захлестывает неестественная жара в здании, и услышал знакомые крики обезьян. Он вошел в комнату F. «Кра! Кра!» – испуганно закричали на него обезьяны. Еще три обезьяны умерли. Они свернулись калачиком в своих клетках, их глаза были открыты и ничего не выражали. Очень плохо. Он отнес мертвых обезьян в смотровую, вскрыл животных и заглянул внутрь.

Вскоре после этого Дальгард начал вести дневник. Он держал его на персональном компьютере и каждый день набирал несколько слов. Работая быстро и не задумываясь, он дал своему дневнику имя, назвав его «Хронология событий». Приближалась середина ноября, и когда солнце перевалило за полдень, а на Лисберг-Пайк возле его офиса образовались пробки, Дальгард работал над своим дневником. Постукивая по клавишам, он восстанавливал в памяти то, что видел внутри обезьян.

Повреждения к этому времени проявлялись выраженной спленомегалией [вздутой селезенкой] – поразительно сухой на разрезе, увеличенными почками и спорадическими [единичными] кровоизлияниями в различные органы… клинически животные демонстрировали резкую анорексию (потерю аппетита) и летаргию. Когда у животного появлялись признаки анорексии, его состояние быстро ухудшалось. Ректальная температура, измеренная у обезьян для вскрытия, не была повышена. Выделения из носа, эпистаксис (кровь из носа) или кровавый стул не были замечены… многие животные были в отличном состоянии и имели больше жира, чем обычно встречается у животных, прибывших из дикой природы.

С мертвыми животными все было в порядке, ничего такого, на что он мог бы указать пальцем. Они просто перестали есть и умерли. Они умерли с открытыми глазами и с застывшим выражением на лицах. Какой бы ни была эта болезнь, причина смерти не была очевидной. Это был сердечный приступ? Лихорадка? Что?

Селезенка была необъяснимо странной. Селезенка – это своего рода мешок, фильтрующий кровь, и она играет определенную роль в работе иммунной системы. Нормальная селезенка – это мягкий мешочек с капающим красным центром, напоминающий Дальгарду пончик с джемом. Когда скальпелем режешь нормальную селезенку, она сопротивляется ножу примерно так же, как пончик с начинкой, и из нее капает много крови. Но эти селезенки были раздутыми и твердыми, как камень. Нормальная обезьянья селезенка была бы размером с грецкий орех. Эти селезенки были размером с мандарин и были кожистыми. Они напоминали ему кусок салями – мясистые, жесткие, сухие. Его скальпель практически отскакивал от них. Он мог бы постучать лезвием скальпеля по селезенке, и лезвие не слишком глубоко вошло бы. Чего он не понимал – чего не мог видеть, потому что это было почти непостижимо, – так это того, что вся селезенка превратилась в сплошной сгусток крови. Он постукивал скальпелем по сгустку крови размером с мандарин.

В воскресенье, 12 ноября, Дальгард с утра слонялся по дому, чинил вещи, выполнял мелкие поручения. После обеда он снова вернулся в обезьянник. В комнате F он нашел еще трех мертвых обезьян. Они продолжали умирать, по нескольку за ночь. В Рестонском карантинном блоке приматов происходило что-то загадочное.

Одному из мертвых животных дали имя О53. Дальгард отнес труп обезьяны О53 в смотровую, вскрыл его и заглянул внутрь полости тела. С помощью скальпеля он удалил кусок селезенки обезьяны О53. Она была огромной, твердой и сухой. Он взял ватную палочку и ввел ее в горло обезьяны, чтобы взять мазок – немного слизи из глотки. Затем он поместил ватную палочку в пробирку с дистиллированной водой и закрыл пробирку крышкой. Все живое, что могло быть в слизи, было временно сохранено.

13 ноября 1989 года, понедельник

К утру понедельника – на следующий день после вскрытия обезьяны О53 – Дэн Дальгард решил довести проблему с обезьянами до сведения USAMRIID в Форт-Детрике. Он слышал, что в этом месте есть специалисты, которые могут идентифицировать болезни обезьян, и он хотел получить положительную идентификацию болезни. Форт-Детрик находился примерно в часе езды к северо-западу от Рестона, на другом берегу реки Потомак.

В конце концов Дальгард переговорил по телефону с гражданским вирусологом Питером Ярлингом, имевшим репутацию знатока обезьяньих вирусов. Они никогда не общались прежде.

– Я думаю, что часть наших обезьян больна ГЛО (геморрагической лихорадкой обезьян), – сказал Дальгард Ярлингу. – Селезенка, если ее разрезать, выглядит, как кусок салями.