Дирк Бокмюль - Тайная жизнь домашних микробов: все о бактериях, грибках и вирусах

Боже мой, ну, мы совсем заболтались!

Но прежде, чем мы сейчас продолжим нашу экскурсию по квартире, мы должны обратить внимание еще на одну, последнюю из живых форм, которые любят селиться в ванной комнате, а впрочем, и не только там. Мы с этими существами уже знакомились – это те, что начинают буквально расцветать, как только становится влажно: плесневые грибки. А влажности в ванной комнате у нас достаточно, в особенности когда, принимая душ, мы устраиваем там настоящие тропики, создавая идеальные условия для роста плесени. При этом поставить ей заслон вовсе не сложно. Надо лишь следить за тем, чтобы ванная комната как можно скорее просыхала. Идеальный вариант – протирать душ после использования и открывать окно. Но тут нужны две предпосылки: во-первых, чтобы в вашей ванной было окно (если его нет, можете хотя бы открыть дверь). Вторая предпосылка – а это моя проблема – согласие членов семьи на открывание окна. После меня по утрам в ванную выстраиваются в очередь мои дети. Оба заспанные, замерзшие, и оба клянутся, что открытого окна они просто не вынесут. М-да, тут уж приходится выбирать, что лучше: смириться с плесенью или разбираться с бунтующими отпрысками.

В плесневом налете, разумеется, ничего хорошего. Если вам недостаточно уже названных причин (кратко их напомню: плесень погано выглядит, все вокруг портит и вызывает аллергию), то у меня для вас есть еще одна байка пострашнее прежней.

Густой туман расползался по лондонским улицам, навевая мрачные предчувствия, когда Джон Максвелл неторопливо вскрывал сильно потрепанный от дальней дороги конверт. Он еще раз затянулся своей сигарой, прежде чем начать читать письмо от своего друга Говарда Картера:

«Мой дорогой Максвелл,

Увы, сегодня вынужден писать тебе по поводу одной очень неприятной истории, осложняющей мою нынешнюю жизнь здесь, в Египте. Я тебе уже телеграфировал, что в тот самый день, когда мы вскрыли гробницу Тутанхамона, мой дражайший друг и верный спутник, кенар по имени Георг, названный в честь нашего высокочтимого короля, был найден мертвым в своей клетке. Мой слуга утверждает, что его сердце перестало биться от страха при взгляде на заползшую в комнату кобру, но я-то знаю, что мой маленький кенар после всех наших приключений, в которых он был мне верным товарищем, больше не боялся змей. Нет, он скончался по какой-то иной причине.

Ко всему прочему за прошедшие недели произошло еще много чего ужасного. Когда я утром 21 марта зашел за своим покровителем лордом Карнарвоном, чтобы вместе позавтракать, я нашел его без чувств на полу ванной комнаты. И всего две недели спустя несчастный после страшных мучений буквально испустил дух. Существование леди Карнарвон, к которой я, как ты знаешь, давно уже испытываю симпатию, меня, конечно, немного утешает в этой утрате, но, кажется, несчастья продолжают нас преследовать.

Как ты уже знаешь из вышеупомянутой телеграммы, друг лорда Карнарвона, этот янки-миллионер, который, что примечательно, носит имя Гулд, прибыл в Египет, чтобы поддержать наши раскопки. И что я могу тебе сказать: он спустился в гробницу, а вышел оттуда белым как мел и умер на следующий же день. Передо мной снова большая дилемма, потому что наши египетские работники день и ночь только и говорят о проклятии фараона, который якобы прибрал этих бедняг, и массово бегут от нас. Я в отчаянии и надеюсь, мой дорогой друг, что ты найдешь выход из положения и какое-нибудь объяснение всему этому.

Засим остаюсь в ожидании твоего ответа,

Твой Картер»

Максвелл в последний раз затянулся сигарой и, глубоко вздохнув, положил окурок в старую стеклянную пепельницу, стоявшую рядом с ним на столе. Конечно, он слышал об этих происшествиях. Он тут же принялся перебирать стопку газет, сваленную возле кресла. Наконец он нашел то, что искал: насколько он помнил, уже вскоре после драматических событий, случившихся с кредитором раскопок гробницы Тутанхамона, по этому поводу высказался некий писака, Артур Конан Дойл. Масквелл раскрыл Morning Post и прочитал его слова:

«Причиной смертельной болезни лорда Карнарвона стало, возможно, какое-нибудь элементарное зло. Мы не знаем, что за духи существовали в те времена и в какой форме они являлись. Древние египтяне знают о таких вещах значительно больше нас».

Хриплый стон вырвался у Максвелла, когда он прочитал эти строки, потому что домыслами о духах этот Дойл явно хотел лишь прибавить популярности своим детективным рассказам. Сам он не верил в эту эзотерическую чепуху, и все же было что-то странное во всей этой истории…

А что, если египтяне действительно нашли пути защищать свои святыни от грабителей по ту сторону от запертых дверей, научили сами стены выпускать стрелы?

Пути изощренные и в то же время коварные? Он вспомнил, что несколько недель назад читал еще одну статью, и в ней говорилось о плесневом грибке, споры которого, вероятно, могут вызывать что-то вроде воспаления легких. Может, Гулд не простуду подхватил в гробнице, а умер, потому что надышался спорами грибов? Как, возможно, и бедняга Карнарвон, чье здоровье, если Максвеллу не изменяет память, и без того оставляло желать лучшего. И, наконец, не стоит исключать, что малыш Георг, которого Картер брал иногда с собой на раскопки, стал первой жертвой этого якобы проклятия, надышавшись спорами. Ведь маленькое птичье легкое намного слабее, чем легкие зрелых мужчин.

Максвелл посмотрел в окно, за которым зарядил дождь, превративший улицы Кенсингтона в сплошное темное зеркало. Если это и есть объяснение происшедшему, то он должен как можно скорее известить Картера, чтобы тот смог защитить себя и своих работников и одновременно погасить панику. Максвелл в задумчивости потер подбородок целлулоидным колпачком своей самописки и начал писать…

На этом месте давайте покинем мрачный Лондон и вернемся к нашей веселой науке. Но сначала должен вам признаться, что я тут, конечно, немного приврал относительно того, что гипотеза о причастности плесневого гриба Aspergillus flavus к проклятию фараона и смерти лорда Карнарвона принадлежала не другу Говарда Картера Джону Максвеллу (которого я представил получателем выдуманного письма от первооткрывателя гробницы Тутанхамона), а была выдвинута лишь в 60-е годы XX века и позднее стала очень популярной благодаря телевидению. А то, что литературный отец Шерлока Холмса Артур Конан Дойл был вовлечен в дискуссии вокруг фараонова проклятия, – это абсолютная правда, равно как и трагические судьбы американского миллионера Гулда и принадлежавшего Картеру кенара.