В.П Осипов - Курс общего учения о душевных болезнях

А. В., 38-ми л., женат, машинист на паровом катке; при тщательном исследовании не обнаружено явлений психопатической наследственности среди родственников, сам больной всегда отличался хорошим здоровьем и правильным образом жизни. 1 сентября 1907 г. В. поехал по шоссе на паровом катке; в 6 час. вечера ему пришлось переезжать через реку по мосту, который рухнул под тяжестью 700 пудового катка; по словам свидетелей, во время крушения на больного упала балка, ударившая его по голове; упав в воду, он оставался в воде 10-15 мин., удерживаясь за балки; когда его вытащили из воды и повели в ближайшую деревню, он пришел неожиданно в состояние сильного возбуждения, вырвался из рук провожавших его людей, прибежал обратно к реке и бросился в воду, откуда его снова пришлось вытаскивать. На короткое время сознание больного прояснилось, а затем развился длительный и тяжелый травматический психоз 198 ), значительное улучшение которого наступило лишь через несколько лет. - В данном случае патологический аффект, бурно развившийся, выразившийся в возбуждении с помрачением сознания и немотивированном и бессмысленном поведении В. с последующей амнезией (вспомнил впоследствии только треск моста), был вызван травмой головы.

О., 22 г., девица, крестьянка; помещена в лечебницу для испытания умственных способностей; сведений о наследственности нет, но у самой О. обнаруживается концентрация физических признаков вырождения: малые размеры черепа, неправильное расположение ушных раковин, косоглазие, вдавленное, широкое переносье, большой рот с редкими, неправильно расставленными, большими зубами. Неграмотна. Умственно мало развита. Рассказывает, что дома ей жилось плохо, ее часто били родные и окружающие, от плохой жизни и жестокого обращения она часто уходила из дома и по несколько дней пропадала в поле или в лесу. В отделении ведет себя непостоянно: то она тиха, добродушна, ласкова, то раздражительна, легко выходит из душевного, равновесия; иногда под влиянием противоречий и некоторых замечаний очень быстро приходит в состояние гневного возбуждения, становится агрессивной, бьет стекла, кричит, набрасывается на больных и персонал лечебницы; при этом лицо ее сильно краснеет; через некоторое время успокаивается, чувствует сильное утомление, неохотно разговаривает, обычно не помнит даже повода своего возбуждения, о периоде возбуждения и о поступках, совершенных в это время, сохраняется лишь смутное воспоминание. Под суд О. попала за убийство. Соседка О. часто над нею смеялась, дразнила ее и обижала, что делали и другие; однажды они поссорились очень сильно; ссора привлекла несколько человек любопытных; во время ссоры, когда О. была особенно возбуждена, ей попался на глаза трехлетний сын соседки; О. быстро схватила мальчика на руки, побежала по деревенской улице к колодцу, находившемуся за несколько домов от места ссоры, и прежде, чем бывшие на улице люди могли сообразить, в чем дело, она бросила мальчика в колодец; она была сильно возбуждена, кричала что-то, глаза блуждали, лицо было красное; ее схватили, при чем она не обнаружила сопротивления, свели в избу, связали, скоро она заснула. Мальчика почти тотчас же вытащили из колодца, но он был уже мертвым. На суде О. отрицала свое преступление, она жаловалась на плохое обращение с нею окружающих, подтверждала, что ссорилась с соседкой, помнила и начало последней ссоры, но говорила, что никого она в колодец не бросала и не стала бы этого делать, В лечебнице О. также отрицала свое преступление; однако, с течением времени она убедилась, что действительно бросила мальчика в колодец, раз все говорят об этом, очень раскаивалась и жалела о случившемся, мальчик ничего плохого ей не причинил. Реакция раскаяния явилась, видимо, в связи с появившимся смутным воспоминанием. Позднее О., жалея мальчика, еще более жалела себя, говоря, что он лежит в земле, а она должна страдать; изредка поговаривала о самоубийстве. - О. совершила убийство в состоянии патологического аффекта, все типические признаки которого во время совершения преступления были выражены вполне отчетливо; аффективные состояния патологического свойства у О. наблюдались и во время пребывания ее в лечебнице. У О. обнаруживаются явления умственной отсталости.

Krafft-Ebing 199) приводит случай патологического аффекта значительной продолжительности: Кобил, 24-х-летний писец, отец его странный, вспыльчивый и упрямый человек; дед со стороны отца хронический алкоголик, брат матери отца душевно-больной самоубийца. Два брата К. умерли в младенчестве в конвульсиях, которыми и К. страдал на первом году жизни. Умственно и телесно развивался необыкновенно быстро; отличался раздражительностью, страстностью и заносчивостью, обнаруживал большие странности и своеобразные взгляды на жизнь. Будучи офицером, за денежную растрату был разжалован и заключен в тюрьму; впоследствии не мог устроиться и сильно нуждался, что усиливало его раздражительность, замкнутость и недовольство жизнью. Влюбившись в одну девушку, которая, видимо, ему отвечала, 17 мая он пришел в сильное душевное волнение, заметив, что она предпочла ему другого; 19 мая после двух бессонных ночей, мучимый ревностью, он потребовал от девушки свидания для об'яснений; она старалась уверить его в своей верности. "Но я", говорит он, "не мог принимать ее клятвы за чистую монету и, чувствуя себя оскорбленным, несчастным до последней степени, не имея никаких средств к жизни, стал думать о самоубийстве". Возвратясь докой, К. был сильно взволнован, дико озирался вокруг и разломал стул, ударив им об пол. С 20 - 23 мая его видели прохаживающимся и днем, и ночью около дома, в котором жила девушка. 23 мая он написал ей прощальное письмо, которым извещал ее о своем решении на самоубийство. 24 мая полиция доставила его в больницу. При отсутствии лихорадки, сознание его было глубоко расстроено, на вопросы он не отвечал, а произносил только бессвязные фразы: "если бы у меня была бритва, - дольше я не мог, - она ждет меня, - я должен принести ей букет". Больной хорошо упитан, без физических признаков вырождения, с очень расширенными зрачками и слегка дрожащим языком. 25 мая после бессонной ночи сознание его казалось все-таки менее помраченным, но он не знал, где находится, и порывался уйти. 27 мая быстро наступило прояснение сознания, но с полным отсутствием воспоминания о предшествующих днях; К. помнил только, что 24 мая он, чувствуя себя очень расстроенным, долго прохаживался около квартиры любимой им девушки. Показанное ему письмо к ней он признал за написанное им, но до тех пор о существовании этого письма он ничего не знал и удивлялся высказанным в нем мыслям, которых тоже не помнил. 5-го июня К. был выписан из лечебницы в удовлетворительном состоянии, но 8 июня он был снова доставлен туда после того, как придя в сильное волнение, он побил мать и собирался купить револьвер, чтобы покончить с собой и с любимой особой. На этот раз аффект у К. не доходил до потери сознания; больной был крайне раздражителен, обидчив, неразговорчив и по самым ничтожным поводам впадал в сильное гневное возбуждение, теряя всякое самообладание. Только спустя несколько месяцев систематического лечения у К. установилось относительное душевное равновесие.