Виктор Смольников - Записки Шанхайского Врача

Помню, раз мы получили приказ вести груз пеньки из Бомбея в Ливерпуль. Хозяева решили нагрузить нас до отказа, ниже линии Плимсолля. Угля дали только до Адена и воду урезали. Вместо пятидесяти тонн воды дали пять. Понятно, хозяину нужен барыш, а британский матрос все выдержит. Старший офицер приказал не мыться. О’кей. Приказ есть приказ. Через неделю у людей началась какая-то кожная болезнь. Гнойные пузыри по телу пошли. Старший помощник лечил нас по регламенту: две столовых ложки слабительной соли натощак. Офицерам тоже тяжело пришлось. Мылись содовой водой. Виски пришлось пить в чистом виде. Ничего, перенесли безропотно. Зато хозяин смог купить себе двух новых лошадей. Одна из них «Летающая Победа» взяла первый приз на Дарби в одиннадцатом году. Может, слышали? Да, жизнь была иная. А сейчас рабочее правительство требует, чтобы у каждого матроса отдельная каюта была. Я, конечно, этому не верю. Эти ра-зэдакие политиканы только и знают, что разговаривают. Правда, построили «Бенкрухан» и дали каждому разэдако-му матросу по каюте. А что толку? Мы от этого становимся только мягче. Этот проклятый Монти 3 3 Маршал Монтгомери заявил, что каждый солдат должен иметь лампу у изголовья, чтобы читать по вечерам. Скоро он обрядит их в разэдакие шелковые бюстгальтеры. В доброе старое время мы сидели на солонине, а ветчину получали по четвергам и воскресеньям. А теперь каждый разэдакий матрос желает получать мороженное к обеду. И все эти усовершенствования ни к чему. Радар и прочие разэдакие глупости. Вот капитан Джонсон с «Далмени» отказался пользоваться радаром. «Я, - сказал он, - сорок лет плавал без вашего разэдакого изобретения и еще столько же лет проплаваю. Можете засунуть ваш радар туда же, куда и рождественский пудинг». Славный был человек. Утонул два года назад в устье Темзы. Был сильный туман, и он наскочил на португальского купца. Ну, это уж судьба. Если тебе суждено бесславно погибнуть от разэдакого португальского купца, тут никакой радар не поможет. Слава богу, что и португалец с ним на дно пошел. Честная игра, прежде всего. А теперь: радио, барометры, термометры, атомные бомбы. Не успеет корабль выйти в море, как офицеры шлют телеграммы своим милашкам. Радист сидит и отшлепывает эти тысячи поцелуев по Морзе. Подумаешь, какие разэдакие нежности! Теперь пароход делает двадцать узлов в час. Не успел уйти из Англии и отдохнуть от своей старухи, как, смотришь, снова виднеются белые скалы Донвера. В мое время уйдешь, бывало, в дальнее плавание, вернешься через три года и узнаешь, что она успела сбежать с боцманом американского корабля. Да, славное было время.

А теперь что? Я на пароходе хорошо питаюсь, а жена дома получает одну унцию ветчины в неделю. А если будет война с Россией, лучше никому от этого не будет. Я войны не боюсь. Я старый матрос и повоевал немало. Британские моряки дерутся неплохо. Но русские тоже себя показали. Не вижу я никакой пользы от разэдакой войны.. Газеты пишут, что Россия хочет все захватить. Ну, а Америка что? Я разэдаким янки не верю. Газетам тоже не верю. Вот «Дейли Мэйл» кричала, что мы русскую команду «Динамо» разобьем. А что вышло? Разэдакий срам вышел. Да, Соединенное королевство идет по неправильному пути».

Раздался свисток. На мостике менялись рулевые.

«Пойду, помоюсь перед ужином, - сказал боцман, -приятного вам вечера, джентльмены».

Мы остались одни. Стемнело. Над горизонтом повис кособокий четырехугольник Южного Креста.

Этот рассказ был написан в Бенгальском заливе в мае 1948 года, но мне кажется, что и сегодня он интересен. Я не выдумал шотландского боцмана. Это был человек, который говорил то, что думал.

За исключением сильного шквала, в который мы попали в Бенгальском заливе, мы дошли до Пенанга без приключений. Отсюда в Шанхай я решил лететь самолетом, так как политическая обстановка становилась в Китае все тревожнее. (В Лондоне в нашем посольстве Филиппов показал мне карты военных действий в Китае. Армия Мао быстро приближалась к Шанхаю). Капитан посоветовал мне зайти в политическое отделение полиции Пенанга и сообщить о своих планах. Там меня принял офицер-англичанин в шортах и рубашке с расстегнутым воротом. Он пододвинул мне банку сигарет «Плэерс» и сказал, что ничего не имеет против, но по приезде в Сингапур мне также следует зайти в отделение полиции. Я купил билет до Шанхая на самолет британской авиалинии. День мне пришлось прожить в прекрасном отеле с идиотским названием - «Ис-терн энд Ориентал Отел», что в переводе на русский язык означает: «Восточный и восточный отель». Рано утром я вылетел из Пенанга. Мы сделали посадку в столице Малайи Куала-Лумпур и затем прибыли в Сингапур. Со мной летел англичанин, который рассказывал, что делают с советскими кинофильмами, которые приходят в Сингапур: «Мы не отказываемся их принять. Мы просто открываем коробки и ждем около года. Через год при сингапурской жаре и влажности они превращаются в желе».

В Сингапуре я снова встретился с Александром Андерсоном. Мне нужно было отметиться в полиции. Андерсон повез меня туда, но было воскресенье, и нам сказали, что нужный нам чиновник находится дома. По моей просьбе меня связали с ним, и я объяснил, в чем дело. Чиновник сказал, что все хорошо и, если его спросят, он подтвердит, что видел меня. Ужинали у Андерсона, ели кровавый бифштекс с бананами! В Сингапуре нет картошки и привычных для северных широт овощей.

Остановился я в поганой гостинице «Адельери», но зато спал с «голландской женой». «Голландская жена» (чисто английский термин, голландцы, наверное, называют эту штуку «английской женой») - это набитый соломой цилиндр, который ставят между ног, чтобы они не прилипали друг к другу от пота. Лежать надо на спине, раскинув руки, и лучше, если на потолке будет работать вентилятор. Спать в ту ночь было невозможно, несмотря на «голландскую жену».

Рано утром, когда на улице была еще сплошная тьма, ко мне зашел индус, дежурный, и сказал: «Саиб, вас ждет такси в аэропорт Калланг». Я поехал, собственно, не в аэропорт, а в порт, так как самолет, на котором мне предстояло лететь в Гонконг, был гидросамолетом. Когда он стартует из моря, волны закрывают иллюминатор, и чувствуешь себя совсем под водой. Мы пролетали над Вьетнамом, и я видел остров Хайнан.

Двадцать третьего мая, в понедельник, прибыли в Гонконг. Русский полицейский английской полиции посмотрел на мой паспорт и поставил штамп, предписывающий выехать из Гонконга в двадцать четыре часа. Сделать это физически было невозможно, и я пошел в главное полицейское управление. Меня принял офицер полиции, который оказался родом из Эдинбурга. Он очень обрадовался и, разговорившись об Эдинбурге, сообщил, что дом его родителей стоит около портновской фирмы Маклони. «Но это же рядом с пивным баром Рудерфорда», - заметил я. Полицейский слегка сконфузился: «Мне неудобно было это говорить вам, доктор». Он перечеркнул штамп в паспорте и сказал, что я могу улетать из Гонконга, когда захочу.