Уильям Патрик - Следующая пандемия. Инсайдерский рассказ о борьбе с самой страшной угрозой человечеству

В 1997 году президент Клинтон получил подробный отчет на эту тему, и министр обороны США Уильям Коэн объявил о введении обязательной вакцинации большинства американских военнослужащих от сибирской язвы. Применяемая вакцина до сих пор вызывает споры: есть мнение, что она стала причиной развития «синдрома войны в Персидском заливе» [47] Синдром войны в Персидском заливе – хроническая мультисимптомная болезнь неясного происхождения, отмечавшаяся у военнослужащих армии США, которые участвовали в операции «Буря в пустыне» (1990-1991). Проявления заболевания: хроническая усталость, боли в мышцах, помутнение сознания, диарея, проблемы с памятью, нарушения сна и пр. . В результате возникла многомиллиардная индустрия, занимающаяся производством – и уничтожением по истечении срока годности – огромного количества средств для профилактики сибирской язвы, чумы, ботулизма и других смертельно опасных болезней.

Затем президент Клинтон прочел триллер Ричарда Престона The Cobra Event («Случай кобры»), рассказывающий о биологической атаке на США. В книге красноречиво объяснялось, что Америка беззащитна под прицелом биологического оружия.

Явно напуганный, Клинтон надавил на конгресс и добился выделения средств на создание национальной программы биологической защиты. На программу по обеспечению готовности и реагированию на биотерроризм, которую разрабатывали Центры по контролю и профилактике заболеваний, было направлено 156 миллионов долларов. Директором новой программы стал Скотт Лиллибридж, а я занял пост его заместителя.

Одним из наших первых и очень важных достижений в рамках этой программы стала попытка точно определить, как мы сможем противостоять в случае, если кому-нибудь придет в голову мысль атаковать нас живыми организмами. Мы собрали представителей университетов, разведки и государственных органов и составили перечень самых опасных возбудителей, разделив их на три категории. Естественно, каждый ученый хотел, чтобы микроорганизм, на котором он специализировался, попал в список A – это перечень наиболее вероятных угроз, для отражения которых требуются специальные противоядия и медицинские системы.

Несмотря на лоббирование, список A мы ограничили сибирской язвой, оспой, ботулизмом, чумой, туляремией (заячьей болезнью) и вирусными геморрагическими лихорадками, вызванными вирусом Эбола и семейством вирусов Ласса. (Признаюсь, последние два пункта прошли главным образом потому, что я занимался особыми патогенами. Вирусные геморрагические лихорадки, пожалуй, лишние в этой категории.)

Категория B включала ряд возбудителей, которые уже применялись для совершения актов биологического терроризма, например: риккетсии (внутриклеточные паразиты) и бациллы, вызывающие Ку-лихорадку, а также сальмонеллы, которыми, как показали многочисленные естественные вспышки, легко можно заразить продукты питания и систему водоснабжения.

Первая серьезная биологическая атака в США произошла в 1984 году. Тоталитарно-деструктивная секта Раджниша попыталась заразить сальмонеллой салатные бары в городе Даллес в Орегоне – они решили проверить, получится ли сделать так, чтобы из-за болезни люди остались дома во время местных выборов. Болезнь проявилась у 700 человек – не знаю точно, сколько среди них было зарегистрированных избирателей. Еще есть масса примеров, когда недовольные сотрудники впрыскивали патогены в пончики в обеденной комнате, – все случаи не перечислишь, просто имейте в виду.

Категория C состояла из новых патогенов, за которыми мы приглядывали на случай, если они широко распространятся. В этот список входили одни из самых ужасных зоонозов в истории. Вряд ли кто-то использовал бы их в качестве оружия, если учесть, как мало о них было известно, но они заслуживали внимания как потенциальные кандидаты.

В период расследования биологической атаки на Вашингтон моим постоянным контактным лицом в ФБР был агент Скотт Декер. Мы познакомились, когда я разрабатывал программу реагирования на биотерроризм. Сложившиеся между нами отношения оказались крайне важны для эффективной работы – мы могли мгновенно обмениваться информацией и координировать посещение пациентов.

Я помню, как во время разработки нашей программы противодействия биотерроризму встречался с некоторыми руководителями Совета национальной безопасности, в том числе с Кеном Бернардом, Ричардом Кларком, Сэнди Бергером, а также Маргарет Гамбург, которая тогда занимала пост помощника министра здравоохранения и социальных служб по вопросам планирования и возглавляла программы, связанные с биотерроризмом. Мы беседовали о том, почему биологическое оружие – прекрасный вариант для террориста. Можно, например, найти различные варианты доставки, выбрать индивидуальное или массовое поражение, можно вызвать смерти или инвалидности. При правильном научном подходе и несложной логистике можно обойтись небольшими затратами, а отразить такую атаку будет трудно. Биологическое оружие не разрушает материальную инфраструктуру. В сущности, оно позволяет истребить население, а затем, в зависимости от возбудителя, войти в опустевший город и получить все, что нужно. Возбудителей легко спрятать. Если кто-то сам не заявит, что располагает ими, очень сложно будет связать нападение с конкретной страной или террористической группировкой.

В июне 2001 года мы обсуждали асимметричный характер угрозы и непропорционально большое количество смертей, которое способен вызвать биотерроризм по сравнению с другими средствами создания хаоса. Тогда же, через пять месяцев после начала работы администрации президента Буша и всего за четыре месяца до терактов 11 сентября, вице-президент Дик Чейни инициировал операцию «Темная зима» – масштабную симуляцию биотеррористической атаки, которая до ужаса всех перепугала.

Штабные учения были посвящены локализованному применению оспы в Оклахома-Сити с последующими атаками в Джорджии и Пенсильвании.

Учения были сосредоточены на оценке слабых мест в реакции государства на чрезвычайную ситуацию – а слабых мест было (и остается) немало. Другими словами, учения спланировали так, чтобы возникла особая ситуация, когда Совету национальной безопасности трудно определить источник атаки и сдержать распространение патогена.

В ходе учений выяснилось, что страна не в состоянии угнаться за распространением болезни. Если бы подобная атака произошла в реальности, среди мирного населения было бы огромное количество жертв. Это обрушило бы систему реагирования на подобные ситуации и еще сильнее обострило бы очевидные недостатки медицинской инфраструктуры США. Во время учений губернаторы закрывали границы штатов – через 15 лет Крис Кристи, губернатор Нью-Джерси, поступит так же и отправит на карантин людей, боровшихся с Эболой в Западной Африке.