Владимир Кованов - Призвание

Наша 28-я армия, участвуя в наступлении, вела ожесточенные бои под городами Эйдкуннен и Гумбиннен.

Раненых у нас было много, особенно с пулевыми ранениями. Противник оборонялся яростно, используя в уличных боях выгодные позиции для прицельного огня из автоматов и пулеметов. Фашисты группами рассредоточивались по чердакам и оттуда поливали улицы пулеметным огнем. Выбивать их было очень трудно.

— Эх, доктор, доктор, — горестно говорил обветренный, усатый боец хирургу Любе Шарлай, — где же справедливость! Я от Сталинграда до Восточной Пруссии прошел, а теперь перед самым концом войны должен в госпитале лежать! Неужели за неделю не поправлюсь?

— Нет, дорогой, и за месяц вряд ли поднимешься, — отвечала Люба. — Ведь у тебя кость перебита на правом плече, нога ранена. Видимо, войну кончать будут уже без тебя…

Госпитали и медсанбаты были развернуты в зданиях школ и учреждений, полковые медицинские пункты — в небольших фольварках или в домах на окраинах населенных пунктов, где еще шел бой. Врачи полковых пунктов тут же перевязывали раненых, выводили их из состояния шока, накладывали шины на поврежденные конечности и направляли в медсанбат.

В один из горячих дней мы с Р. И. Шарлаем решили заглянуть в медсанбат 48-й дивизии. В штабе дивизии нам показали по карте, что МСБ должен быть километрах в пятнадцати от них, на опушке сосновой рощи. Но там его не оказалось. Мы долго плутали и наконец случайно наткнулись на палатки, только не на опушке, а в лесу. Оказывается, вражеские части, прорывающиеся на запад, обстреляли медсанбат, и командир решил укрыться в глухом лесу. Почти все раненые были уже обработаны, прооперированы, и их готовили к отправке в госпитали. Оставалось прооперировать несколько человек с ранением живота. Ведущий хирург уже второй день не отходил от операционного стола и, чувствовалось, порядком устал. Надо было помогать. Он охотно уступил мне место, а сам пошел в госпитальный взвод посмотреть, как себя чувствуют тяжелораненые.

Пришлось напряженно поработать до утра, пока не были прооперированы все раненные в живот. За другими столами всю ночь работали врачи медсанбата.

В период «прогрызания» глубоко эшелонированной обороны противника медсанбаты и полковые медицинские пункты находились сравнительно неподалеку друг от друга — на расстоянии двух-трех километров. Но как только войска устремлялись в прорыв и уходили вперед, сразу увеличивалось расстояние между полковыми медицинскими пунктами и медсанбатами, а также между медсанбатами и госпиталями, которые следовали за ними.

Сейчас медицинские пункты и армейские госпитали расположились близко к боевым порядкам. Раненых быстро обрабатывали и тут же эвакуировали во фронтовые госпитали.

Госпитали хотя частично и «свернуты», но хирургические отделения работают. Раненые часто поступают на попутных машинах. Шоферы, видя на пути госпиталь, подъезжают и сдают раненых в сортировочное отделение, не спрашивая, развернут госпиталь или нет. Поэтому начальники даже «свернутых» госпиталей, опытные врачи-организаторы, всегда готовы к поступлению раненых, всегда настороже. Застать их врасплох было невозможно. Нередко их умение разбираться в тактической обстановке, оперативно действовать вызывало восхищение. Состав начальников госпиталей на войне обычно менялся редко. Начсанарм не без основания считал их своей главной опорой, дорожил опытными кадрами и редко с кем-либо из них расставался.

При этом начсанарм в период затишья не стеснялся делать «разгон» тому, кто допустил хотя бы малейший промах в работе. Но когда шла военная операция, он помогал начальникам госпиталей чем только можно: врачами и сестрами, транспортом, перевязочными средствами, медикаментами и т. д.

Медицинские работники в сложных боевых условиях проявляли мужество и смекалку, а иногда совершали и подлинно героические поступки.

Майор медслужбы Керн, начальник госпиталя № 5032, только что доложил начсанарму А. М. Тарасенко о подвиге трех медицинских сестер. Майор Керн послал их на грузовой машине привезти солому для матрацев. Стога соломы находились километрах в пяти от госпиталя, в поле, вблизи от пустующего фольварка. Когда медицинские сестры стали раскрывать стог, то обнаружили в нем… фрица. Увидев, что перед ним русские девушки, солдат бросился на них с ножом. Медсестры не растерялись и, действуя прикладами автоматов, быстро привели его в «чувство», связали и положили в машину. Затем девушки обнаружили еще двух прятавшихся немецких солдат и их забрали в плен.

Когда возвращались, неожиданно попали под обстрел. Ответив автоматным огнем, медсестры благополучно вернулись в госпиталь, доставив туда и свои «трофеи» — трех связанных гитлеровцев. Вскоре командующий армией генерал-лейтенант Лучинский вручил храбрым девушкам медали «За отвагу».

…Занятые города и фольварки были почти пусты — эсэсовцы запугали жителей, заставили их бежать, бросив имущество и скот. Мы с Шарлаем как-то ехали в медсанбат по глухой дороге, вдоль опустевших фольварков. Везде бродили коровы, свиньи, домашняя птица. Коровы в беспокойстве мычали — их некому было подоить…

Начальник госпиталя, развернутого в Гумбиннене, обрадовался нашему приезду, хотя сейчас ему и было не до нас: не успели развернуть и оборудовать госпиталь, как случилась беда.

Вот что произошло. Отступая, фашисты, видимо, предполагали, что в здании, где была городская больница, разместится госпиталь. И заминировали его. Перед тем как оборудовать здание под госпиталь, пришли наши саперы и извлекли несколько мин замедленного действия. Сложили их во дворе.

«Пока мы раскладывали свое имущество, — рассказывал начальник госпиталя, военврач Шахназаров, — расставляли койки и готовились к приему раненых, старший лейтенант — сапер все ходил и покрикивал на девушек, чтобы они не приближались к минам. Меня упрекал, что я слишком тороплюсь, если, не дай бог, случится взрыв, то от госпиталя ничего не останется.

Наконец подошла подвода с двумя солдатами, я попрощался с лейтенантом и ушел в здание. Уходя, слышал, как он о чем-то говорил и шутил. А потом раздался сильный взрыв, посыпались стекла, штукатурка, меня сбило волной. Когда выбежал во двор, то не увидел ни старшего лейтенанта, ни двух солдат, ни лошади с повозкой… Вероятно, одна из мин каким-то образом сдетонировала, и произошло непоправимое».

Обидная, нелепая смерть, но сколько пришлось повидать их за годы войны!..

Выяснив, в какой помощи нуждается госпиталь Шахназарова, поехали в медсанбаты, которые были расположены поблизости. По узким улицам Гумбиннена пришлось продвигаться осторожно. Тянуло гарью. То тут, то там вспыхивала перестрелка. Немцы-смертники засели на чердаках и крышах домов и обстреливали улицы. Бойцам приходилось прочесывать дом за домом, квартал за кварталом.