Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

3 января. Тускло просвечивает через туманную облачность солнце. Непрекращающаяся канонада, по временам — где-то очень близко. Какая-то физическая слабость. Поработал с дровами не более часа, уже промок весь насквозь от пота. Одиночество и гложущая тоска, хотя питание эти дни почти достаточное.

6 января. Вернулся домой на трамваях № № 19, 9, 18 и отчасти пешком вследствие порчи трамваев, только в 7 часов. С половины 8-го до 12 час[ов] ночи — воздушная тревога, непрерывный гул зениток. Ночью — вновь тревога.

7 января. Первую половину дня один на «Полоске». Читал Яковенко о кондиционировании воздуха. С 3 до 5 — пилил дрова. Вечером при полусвете лампы немного занимался. Колоссальное нападение крыс, не дающих покоя ни днём, ни ночью. Вечером в 8 часов воздушная тревога, грохот зениток. Мороз около -20 градусов. Необычайно красиво.

10 января. Чувство сильного недомогания. Холодно. Мороз -21 градус. В окончательном виде написал письма в «Лен[инградскую] правду» с обоснованием предложения о снятии цепей с пушек из ограды стасовского Спасского собора для постройки танков.

Большое огорчение доставляет мне (наблюдение со стороны) полное отсутствие у Любочки самоконтроля, работы над собой, самокритики, выработки приемлемого для жизни в коллективе поведения и характера реагирования. Дело представляется в этом отношении прямо безнадёжным. Совершенно бесполезно предпринимать попытки остановить её внимание на этих вопросах, а она сама всё больше и больше себя в этом смысле запускает. Становится банально капризной, сосредоточенной на своих раздражениях девицей осаждённого Ленинграда.

В течение дня читал диссертацию Скороходова. Вечером написал письмо Лёле. Около 10 часов вечера — сирена воздушной тревоги, грохот зениток и в этот момент из печки со взрывом вылетела поставленная туда и забытая банка мясных консервов. Разрыв её был принят за взрыв бомбы. Осмотр чердака, стояка, а затем — трагикомизм был обнаружен.

14 января. Ходил в город из Лесного. Чувство усталости и полной развинченности. На обратном пути доехал до Финляндского вокзала, а потом пешком до Бабурина пер. Артобстрелом испорчены пути. В домах на Нейшлотском и Бабурином вынесло стёкла и рамы.

15 января. Утром пилил дрова. Просматривал II том «Гигиены» (кондиционирование] воздуха Яковенко, гигиена оборуд[ования] помещений Прокофьева). В 5 часов направился к Зиночке на Михайловскую, чтобы не зависеть от трамвая утром и поспеть к лекции. Воздушная тревога в пути, но дошёл благополучно. Обычное радушие и создание уюта Зиночкой. Воздушная тревога с 8 до 12 часов.

16 января. От Зиночки с Михайловской до Литейного пешком, затем до Кирочной на трамвае № 9. Потом — пешком. Пришёл к 11 часам. Очень дружественное свидание с директором И. Л. Вейнбергом. Он удручён смертью отца (64 лет). Продолжает поддерживать надежду на возможность печатания моей книги в феврале. Очень бы мне этого хотелось, но вера в успех и выполнение обещаний у меня вся потеряна. Лекцию полуторачасовую провёл без перерыва, без утомления, с интересом, оживлением с моей стороны, при глухом безразличии немноголюдной женской аудитории. После лекции виделся с проф. Вас. Алекс. Соколовым. От директора узнал о необходимости мне лично говорить с Алексеем Фёдоровичем Коноваловым. На №№ 42 и 30 — к Ек[атерине] Ил[ьиничне]. Письмо от эвакуировавшейся д-ра Троицкой. От Илика писем нет. В 5 часов Ек[атерина] Ил[ьинична] проводила меня к трамваю. У меня ощущение, как у Гл[еба] Ив[ановича] Успенского, что меня «выправили». Дома вечером — очень милое письмо от Евгения Ал. Брагина. Ночью в темноте обдумывал программу ближайших работ: 1. Мёртворождаемость по месяцам 1940–1943 гг. (показатели, независимые от неизвестного количества населения). 2. Через пищевую Госсанинспекцию получить всю «калорийность» по месяцам (среднее взвешенное для 3-х категор[ий]). 3. Получить записи обо всех новорождённых по календарным месяцам 1941–1943 гг. 4. В Трамвайном управлении — количество перевезённых пассажиров по месяцам 1941–1943 гг. 5. Кратко написать обзор демографических данных за 1941–1943 гг.

17 января. На «Полоске» в доме очень холодно — не согреться. Целый день штудировал «Нормы проектирования медико-санит[арного] учреждения», изд. НКЗ, 1939. Во второй половине дня приехала (пришла) Зиночка. Хорошие вести с фронтов (Воронежского], Сталинградск[ого], Северо-Кавказск[ого]). В сумерках, когда уже было невозможно читать в комнате, колол дрова на дворе. По обыкновению, после полуночи и до утра, бессонное пребывание в постели в ожидании света.

18 января. Утром, пока темно, квартирное самообслуживание. Потом на дворе расчищал проход от снега, колол дрова.

Окончил чтение «Норм проектирования мед[ико]-санит[арных] учрежден[ий]». Колебания перед принятием решения — отправляться ли в город (в Стоматологический институт и за пайком)?

19 января. Утром соседка принесла весть о сообщении Информбюро по радио ночью о том, что прорвана блокада! С трудно передаваемым волнением жал руку и благодарил принесшую эту весть. В 12 часов во 2-м ЛМИ. Читал лекцию 3-му курсу по госпитальной гигиене. В 1 час объявили общеинститутский митинг. Мне предложено было (от имени студенчества и парткома) выступить в числе других профессоров. Сам я не очень удовлетворён своим выступлением.

20 января. Поздно вечером при мерцающем свете керосиновой лампы написал для «Профилактики»: «Прорыв блокады — сигнал к ещё большему объединению, сплочению и напряжению сил». Закончил строфой из «Оды к юности» Мицкевича: «Давайте же руки, в нас дружная сила…» и пр.

21 января. Утром — утомительное самообслуживание. К 11½ часам приехал (отчасти пришёл) во 2-й ЛМИ. Передал написанное для газеты «Профилактика». Лекцию по госпитальной гигиене с 12½ до 14 час. 10 мин. (без перерыва) провёл без усталости. С Р. А. Бабаянцем условился о ближайшем заседании Гигиенического об[щест]ва.

При возвращении домой у Финляндского вокзала меня застала воздушная тревога. После бесплодного ожидания конца тревоги при морозе в -22 градуса отправился пешком по Лесному проспекту, Литовской, Б. Сампсониевскому. У Флюгова — конец воздушной тревоги. После часового ожидания трамвая № 18 добрался домой в 6½ часов в нетопленую холодную квартиру усталый, измученный. Всю ночь с 11 часов вечера до 7 часов утра в темноте, от холода ни на минуту не уснул. Водопровод в кухне замёрз. Замёрзла даже вода в баке (в котле) под плитой. Канализация вышла из строя.