Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

28 января. Утром — в полной темноте, в 7 часов ходил в «Горелый» [325]за хлебом. Получил по двум прикреплённым карточкам (500 × 2) 1 килограмм белого хлеба за 1 руб. 90 коп. Очередь — более полусотни, преимущественно женщин. Обозлены, ругаются и грызутся, как в трамвае. Дома всю уборку квартиры произвела Любовь Карповна. После её отъезда на работу я колол дрова. Принесли газеты: «Моск[овскую] правду» за 26 и 27 и «Лен[инградскую] правду» за 28-е. В моём понимании только теперь принимает подлинные размеры и значение Сталинградская стратегическая операция. Это — переломный удар, после которого начинается новая полоса — полоса подъёма и роста нашей наступательной силы. Это настоящий апофеоз стратегической мудрости, решимости и твёрдости Сталина. Рузвельт и Черчилль с их штабами десять дней думали, гадали и хорошо говорили и писали, а Сталин действовал, настойчиво, могуче и в действии, а не в словесности множил силу, значение и независимость от помощи союзников Красной Армии и Советского государства. Пожалуй, теперь союзникам нужно уже не для нас, а для себя поторопиться со вторым фронтом.

Получил письмо от Илика, хорошее, радушное. От Лидиньки и отдельно — письмо-открытку от её Василька. Поздно вечером получил часа на два лампу. При её полусвете прочитал в «Правде» все корреспонденции с Донского и Сталинградского фронтов.

29 января. В 7½ часов удачно сходил в «Горелый» за хлебом (получил на два дня белый «по прикреплению»). Погода мягкая, пасмурно. Может быть, благодаря сумрачному небу не будет воздушной тревоги. Потом часа три, четыре — домашняя уборка, топка моей печи, безуспешная борьба с крысами, всю ночь неистово шумевшими и грызущими книги и бумаги. К моменту отъезда к Зиночке — около 5 часов — воздушная тревога, которая с перерывами продолжалась до позднего вечера. Только после возвращения со службы Любови Карповны до моего сознания дошло, что я пропустил все сроки для получения продкарточки на февраль. Попытался выйти из дому, но почувствовал изнеможение, упадок душевных сил. Пульс (в 10 часов вечера) = 69–5, т. е. в некоторые минуты 4–5 выпадений. Малодушная боязнь, как попаду завтра в город. Тяжёлая тревога за Любовь Карповну…

Получив лампу (с 10 до 12 часов вечера), два часа занимался черновыми набросками о «Законах населения» (добавление к стр. 208 моей книги о старости и удлинении жизни). Думаю сделать ссылки из книги «Рост населения Европы».

31 января. С 7½ до 9 часов тщетно стоял за хлебом. Прикрепил карточки на 1-ю декаду на белый хлеб. Затем 2 часа тяжёлых дворницких работ. Нападает малодушное отчаяние и изнеможение. За отсутствием пилы рубил тупым топором берёзовые брёвна. Скоро наступило изнеможение, сильное потение. Вернулся к себе совсем ослабленным. Отлёживался. Вечером — длительная воздушная тревога. Ночью в темноте продумывал тему о стационарном населении, о возрастном составе стационарного населения (Lх), о численности стац[ионарного] населения (Тх), о среднем темпе смены поколений в стац[ионарном] населении (Ix). Как построить аккумулятивную кривую возрастного состава стационарного населения.

1 февраля. Обычный круг работ утром по двору и по уборке в доме. Егор Иванович взял 100 руб. за то, что поточил пилу. С 1½ до 6½ — поездка на №№ 20 и 30. Телеграфные поздравления Жени, Лодыгиных и Ланиной со снятием блокады. Для нас эти поздравления слишком преждевременны.

Оказывается, я пропустил лекцию в субботу 30 января в ГИДУВе. Вечером — много планов, но ничего не выполнено.

3 февраля. Домой на «Полоску» вернулся в половине 7-го вечера. На дворе — оттепель. Женщины (трудармейцы) чистят тротуары, производят уличную сколку льда без дополнительного питания. Несомненно, это опять вызовет увеличение «падежа» людей.

6 февраля. На кафедре во 2-м ЛМИ новая сотрудница-лаборантка, тяжёлая дистрофичка. Лицо опухшее от отёчности. Пытался ей преподать приёмы вычерчивания диаграмм. Студенты 4-го курса призваны и лекции откладываются до апреля. Печатание книги моей ни с места! Т. С. Соболева получила вызов в Самарканд, кажется, и сама хочет уехать. От «прорыва блокады» легче не стало. Пешком, на № № 12 и 10 и снова пешком добрался до б[ольни]цы Либкнехта, к Ек[атерине] Ил[ьиничне]. Домой вернулся в 7 часов. Застал оживлённо болтающую Любочку. Память у неё, очевидно, великолепная: сдала остеологию и синдесмологию. Задал ей ряд вопросов и убедился, что она хорошо знает. Потом приехала Зиночка. Обычная сварливость между дочерью и матерью. Коса на камень.

9 февраля. Утром — вынос нечистот, черпание воды из колодца, удаление золы из печей, дрова. Проводил в стационар Любовь Карповну. Подготовился к «поездке» в ГИДУВ в 11 часов. Оказалась воздушная тревога. Непрерывный артобстрел города с раннего утра продолжается весь день. Пережидал воздушную тревогу до 2 часов. В 2 вышел — тревога продолжается. Опять вернулся и вынужден был остаться на «Полоске».

11 февраля. От Илика всё ещё нет писем. Целый день артобстрел разных частей города. На «Полоске» пусто. Холодно. Темно.

12 февраля. Всё утро ушло на самообслуживание (уборка, топка печи и пр.). Потом колол, возил и носил дрова. Только к 4 часам закончил работы дворника и принялся за материалы к диссертации Эльмановича. Вечером при свете свечи читал полученные газеты. За весь день только дважды поел: утром и в 5 часов съел прокисший суп и хлеб с куском свиного сала. Вполне сыт. Получил милое трогательное письмо от Лидиньки. Опять о снятии блокады, такое искреннее, наивное.

15 февраля. Целый день и вечер до поздней ночи сильнейший артобстрел. Осколки залетели на «Полоску». Обычный круг работ по двору и дому. Утомительная и изматывающая работа по разборке архивных материалов. Составлял опись их за 1939–1942 гг.

16 февраля. С 6 утра занялся хозяйственной уборкой. В 7 часов отправился слушать радио (сводку), но радиоточка молчит. Из-за вчерашнего артобстрела оборваны провода. Трамваи по той же причине не идут. Вернулся очень расстроенный. В 10 часов ушла пешком в город Зиночка, за ней Любочка. Зиночка в порядке её заботливой опеки всё приготовила мне до субботы — всё до мелочей — и хлеб, и сахар, и суп, и кашу, и овощи. Нагрузилась большим мешком за спиной — моё грязное бельё и пр. Невыразимо больно за неё и так хотелось бы снять с них часть тяжести и тягот. Когда она уходила, меня душили слёзы.

17 февраля. Совершенно один на «Полоске». Артобстрел несколько слабее. До 1 часа читал Гиппократа, русский перевод, изд. 1936 г.: клятва, Закон, о враче, о благоприятном поведении, наставления… С 1 часа готовился к отправке на заседание Гигиенического общества в Педиатрический институт.

21 февраля. День, как и все предыдущие. Много времени и сил поглощает уборка квартиры (вымыл пол в одной комнате, колка дров, заправка печей). Только вечером пришла (от Финляндского вокзала пешком из-за воздушной тревоги) Зиночка, а за ней позднее и Любочка. Стараниями Зиночки пили чай и обедали (вечером) вполне благоустроенно.