Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Мы от души рады в день 90-летия пожелать автору книги „Удлинение жизни и активная старость“, единственному из ряда русских и советских исследователей проблемы старения, сумевшему в эпоху войн и революций остаться активным „долгожителем“ — на примере всей своей жизни продолжать утверждать основной вывод своих работ о ведущей роли социального фактора в проблеме „долгожительства“ — и продолжать дальше свои научные труды!»

Когда я думаю о моей жизни в 1959 г., то мне кажется, что главным отличием жизни в этом году от предшествующих лет было растущее сознание всё большей невозможности для меня непосредственного восприятия непрерывно изменяющейся окружающей действительности.

Определяющим условием в этом отношении была, прежде всего, полная потеря зрения. Она мешала мне участвовать в поездках на съезды, конференции, научные собрания. Не только экскурсии, но даже простые привычные прогулки становились просто невозможными для меня без провожатого. Особенно чувствительно было отсутствие таких прогулок в очень ранние утренние часы. Прежде, если по утрам почему-либо неудобна была прогулка по городу по отдалённым улицам, то в ранние часы (летом с 5–7 часов) я по привычке работал в саду и в огороде. Теперь это стало для меня невозможным, так как я не мог уже отличать сорняков от рассады, не мог оправлять грядки и клумбы, не мог подрезывать ветки и пр.

Оставалось, следовательно, по утрам пытаться заполнить время какими-либо домашними работами, либо настойчивым обдумыванием занимавших меня вопросов без возможности производить записи такого продумывания. Таким образом, происходила всё большая изоляция моя от широкого общения с людьми вообще и в частности с теми, на кого прежде постоянно распространялись мои педагогические воздействия, т. е. со слушателями, участниками проводимых мною занятий.

Естественно, что теперь даже простые встречи с прежними учениками, которые раньше казались обычным проявлением повседневной жизни и не привлекали к себе моего внимания и не оставляли более длительных следов в памяти, теперь вырастали для меня в гораздо более заметные события жизни. Вспоминаю, что летом 1959 г. я с большим удовольствием провёл беседу с группой студентов Ленинградского санитарно-гигиенического мединститута, проходивших практику при Пушкинской СЭС.

Между прочим, во время нашей беседы вошла приехавшая навестить меня Л. А. Брушлинская [398]. Разговор продолжался с её участием о разработке и изучении в 1959–1960 гг. проблемы общей заболеваемости и о возможности использования результатов этой разработки для направления оздоровительных работ СЭС.

Другая возможность общения со студентами того же Санитарно-гигиенического мединститута возникла в октябре 1959 г. во время их встречи со мною, как старейшим из живущих в Ленинграде гигиенистов. Встреча была организована студенческим научным обществом (СНО). Ко мне приехали студенты 5-го курса и просили меня провести беседу о восстановлении на санфаках чтения лекций по социальной гигиене и санитарной статистике вместо предмета «организация здравоохранения». Правление СНО желало также, чтобы я рассказал об истории возникновения в Институте в первый период после Октябрьской революции кафедры социальной гигиены, а также о моём участии в разработке материалов по демографической статистке новейшего периода.

Во время довольно длительного путешествия на машине из Пушкина до Мечниковской больницы водителю пришлось менять колесо, и я опоздал на заседание СНО более чем на час. Как мне сказали, какая-то часть собравшихся слушателей разошлась. Однако всё же большой зал институтского клуба был достаточно заполнен. Мне доставила большую радость встреча с собравшимися для участия во встрече со мною профессорами профилактического цикла.

В приветствии мне было много благожелательных преувеличений относительно непосредственного моего участия в первые годы существования Психоневрологического института, а затем в период ГИМЗа и 2-го ЛМИ и в строительстве самого этого Института, а также кафедры социальной гигиены. Это заставило меня дать более точную справку о посильном скромном моём участии в разные периоды строительства Института и его организации.

После двухчасовой беседы я ответил на вопросы, заданные некоторыми из числа собравшихся студентов, причём я получил подтверждение того, что геронтология стала новым «модным» вопросом. Вопрос о геронтологии и гериатрии содержался в нескольких записках.

Заключительное слово председателя СНО достаточно полно и хорошо подвело итог этого общения старейшего из санитарных врачей и представителей профилактического направления советского здравоохранения с наиболее молодым поколением, вступившим на путь деятельности санитарных врачей.

В принятом на XXII съезде КПСС проекте программы развёрнутого строительства коммунистического общества и в неоднократных выступлениях Н. С. Хрущёва существо программы формулировалось в призывных словах: «За мир, труд, свободу, равенство, братство и счастье народа». Мне казалось необходимым восполнить зияющий пропуск в этом призыве вставкой в начальной его части, после слов «за мир», перед вторым лозунгом «за труд», призыва «за здоровье».

Эта вставка казалась мне, безусловно, необходимой не только потому, что сам мир, то есть отказ от войны, должен быть достигнут, прежде всего, для сохранения жизни и здоровья населения, как основная предпосылка для соблюдения всех достигнутых международных соглашений и мер по охране здоровья от массовых болезней, но и потому, что призыв к расцвету труда, к обеспечению права на труд для всего населения, обретает своё практическое значение только при гарантированном условии здорового развития сил и трудоспособности, только признанием, в связи с этим, за всем населением «права на здоровье».

Недооценка такого понимания мне стала особенно ясной, когда специальная небольшая моя работа по обоснованию необходимости включения в советскую Конституцию «права на здоровье» не смогла появиться ни в одном органе печати, куда бы она ни посылалась («Правда», «Гигиена и санитария», «Советское здравоохранение» и др.).

Вторым необходимым дополнением в кратком призыве, вслед за принятым в программе лозунгом «свобода, равенство, братство» я считаю вставку «разум» и «правда». В этих словах должны найти своё отражение признание рациональных и разумных основ всего построения коммунистического общества. Не вера или доверие какому бы то ни было авторитету, а разумное понимание всех сторон государственного строя, признание их соответствия с нашим разумом и критическим сознанием, признание их соответствия тому, что отвечает нашему общему чёткому пониманию правды.