Ксения Авдошенко - Пластическая хирургия с изнанки. Медицинский роман-откровение

Взяв со стерильного стола две ручки, похожие на мороженое лакомка, сделала шаг к операционному столу. Подняв обе руки вверх, я закрепила стерильные ручки на бестеневых операционных лампах и стала регулировать их положение над операционным полем. Левое плечо сразу отозвалось тупой болью. Я немного приподнялась, чтобы изменить положение, и помогла себе правой рукой. «Как же я устала от этой боли», — пронеслась в голове досадная мысль.

Раньше огромные операционные лампы были неповоротливыми, и для того чтобы осветить нужную область их направляла санитарка или анестезиолог. Есть даже анекдот на эту тему.

Летит самолет, стюардесса спрашивает: «В самолете есть анестезиолог?» На несколько мгновений повисает тишина, а потом поднимается мужчина: «Есть». «Пройдемте со мной, нам нужна ваша помощь», — взволнованно командует бортпроводница. Они идут в хвост самолета, заходят за ширму, и мужчина видит такую картину: на полу лежит человек, а хирург в халате и перчатках выполняет операцию. На мгновение подняв глаза от раны, хирург спрашивает: «Вы анестезиолог?» «Да, я», — отвечает вошедший. «Свет поправь», — просит хирург.

Сейчас все иначе: лампы выполняются из легких материалов, элементарно управляются самим хирургом с помощью стерильных съемных ручек.

— Мы можем начинать? — спрашиваю я анестезиолога.

— Конечно, — отозвался он и опять склонился над историей болезни.

— Анестезия, — скомандовала я, и тут же в руку мне лег шприц с местным анестетиком.

Несмотря на то что пациентка у нас в наркозе и болевых ощущений не испытывает, мы все равно обкалываем ткани в зоне операции обезболивающим раствором. Делается это для того, чтобы не возникла боль в послеоперационном периоде и чтобы мне было удобнее работать. В этом растворе и обезболивающий препарат, и сосудосуживающий, что значительно снижает кровоточивость тканей и риск кровопотери. Вообще, при большинстве пластических операций потеря крови минимальная. Наиболее опасны в этом плане массивная липосакция и абдоминопластика.

Введя анестезирующий раствор в область подбородка, шеи, правой половины лица и выждав пять минут для сокращения кровоточивости тканей, я взяла в руки скальпель и отработанным движением рассекла кожу. Одним из самых ответственных и важных моментов при выполнении омолаживающей операции является расположение линии разрезов. Для обывателя очевидно, что следов от пластической операции не должно быть видно. Именно поэтому, обращаясь за пластикой лица, никто обычно не уточняет, где же, собственно, будут располагаться рубцы. А вариантов-то много, и далеко не все являются эстетически приемлемыми.

Я являюсь выходцем из классической школы пластической хирургии, которая рекомендует расположение разрезов в волосистой части виска, вокруг ушной раковины и в волосистой части затылочной области. При этом видимым остается только рубец перед ушной раковиной. Однако сейчас многие хирурги поддерживают веяния современной европейской школы пластической хирургии, которая рекомендует располагать разрезы перед линией роста волос как в височной области, так и на шее. Объясняют они это тем, что при таком расположении разрезов не происходит смещение линии роста волос, чем грешит классическая школа.

Я бы не стала останавливаться на этом объяснении так подробно, если бы не видела пациенток с видимыми рубцами перед волосами на виске и на шее. С этими рубцами, увы, ничего сделать невозможно. Они остаются навсегда, заставляя пациентку менять стиль прически, чтобы их скрывать. Поэтому я всегда располагаю разрезы ТОЛЬКО в волосистой части виска и затылка, поскольку там они наименее заметны после операции.

Отслойка кожи заняла не более 10 минут, и вот перед моими глазами тот самый SMAS-слой. Чего только с ним не делают пластические хирурги в ходе подтяжки лица: это и имбрикация (сборивание), и пликация (формирование складок), каутеризация (это красивое объяснение банальной коагуляции, или прижигания тканей), отслойка и перемещение. В зависимости от того, как мы работаем с подкожными тканями, получается тот или иной результат омоложения. Или не получается…

Здесь пластические хирурги тоже делятся на два лагеря: сторонники радикальных хирургических методик омоложения и поклонников малоинвазивных или малотравматичных техник. Я отношусь к радикальным хирургам и глубоко уверена в том, что, заплатив деньги, пациентка хочет видеть результат операции на своем лице.

Мне еще не встречалась ни одна пациентка, которая сказала бы: «Ксения Евгеньевна, я хочу сделать омолаживающую операцию, но мне не нужен явный результат. Подтяните мне лицо немножко, так, чтобы никто ничего не заметил, а я просто стала выглядеть чуточку свежее, словно хорошо выспалась». Не-е-ет! У меня на приеме сидят женщины, которые перед зеркалом так руками подтягивают себе лица, что мне приходится объяснять, что хирургия не всесильна и я не могу омолодить их на 30 лет. Эти женщины хотят буквально стереть со своих лиц все следы возраста. Какая уж тут малая травматичность? Хотите «чуточку свежее» — вам к косметологу, а у меня только радикальная хирургия, только работа на результат. Поэтому я являюсь фанатом настоящего глубокого SMAS-лифтинга лица, с его широкой мобилизацией и пересечением фиксирующих связок. Иначе просто невозможно качественно подтянуть ткани лица, опустившиеся с возрастом. Честно говоря, я не выполняю малотравматичные или щадящие хирургические техники омоложения, потому что не смогу объяснить пациентке, почему результат операции пропал через год-два. Мои пациенты ждут от меня долгоиграющего результата лет на 10–15. Поэтому никаких имбрикаций, пликаций и каутеризаций я не выполняю, только настоящий глубокий SMAS-лифтинг. Только хардкор!

Я ухватила пинцетом подкожные ткани и подумала: «Хороший должен быть SMAS, надежный». Люблю работать с неизмененными тканями, не тронутыми никакими косметологическими вмешательствами. Я сделала разрез скальпелем и принялась выполнять глубокую отслойку мягких тканей лица и шеи. Работа шла легко, SMAS-лоскут отслаивался буквально пальцем. Лишь изредка в определенных местах я брала в руки ножницы и пересекала соединительнотканные тяжи связок. Закончив отслойку на лице, я стала спускаться под нижнюю челюсть и на шею.

Нередко меня спрашивают, можно ли выполнить SMAS-лифтинг лица, а шею не трогать. Я отвечаю: «Нет». Потому что эти смежные области стареют одновременно, и, подтянув сегодня только лицо, через год вы придете омолаживать шею. Так зачем делать две операции подряд и проходить через непростой реабилитационный период дважды?