Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Из-за яркого света ламп над операционным столом все остальная операционная казалась погруженной во мрак, что еще больше усиливало драматизм происходящего, когда консультант приступил к процедуре, вскрыв грудную клетку Гарольда от шеи до верхней части живота. Отогнув кожу и мягкие ткани, он распилил грудину с помощью электропилы. Гарольд страдал от ишемической болезни сердца, поэтому у него уже были проблемы с закупоренными артериями, которые привели к нескольким инфарктам. Также он перенес операцию на грудной клетке по коронарному шунтированию, и стальная проволока, использовавшаяся для фиксации грудины после той операции, все еще оставалась на месте, и ее пришлось убирать. Его сросшаяся грудина и две половины грудной клетки снова были разделены вдоль срединной линии.

Электропила, которую всегда ведут от шеи к животу, чтобы исключить риск разрезать пациенту подбородок соскочившим диском, с грохотом завыла, и в полной тишине операционного театра звук, с которым она резала кость, казался оглушительно громким. От выделяемого тепла запахло жжеными волосами – это горел от нагрева коллаген, содержащийся в костях, – и в воздух взмыла мелкая пыль из крошечных осколков кости, сияющая под ослепительным операционным светом, подобно кристалликам льда.

С помощью ретракторов [62]мы раздвинули ребра, вскрыли грудную полость и обнажили сердце. Мне пришлось приложить силу, чтобы развести ретракторы, и ребра Гарольда с треском и скрипом раздвинулись, а я почувствовал вибрацию, передавшуюся через его грудную клетку в мои обработанные перед операцией руки и предплечья. Сразу же мы столкнулись с проблемой: после предыдущей операции передняя стенка сердца Гарольда спаялась с задней стенкой его грудной клетки – по сути, с его ребрами, поэтому консультанту пришлось аккуратно их разделить, чтобы продолжить операцию. Пока он занимался этим, я неподвижно стоял с другой стороны от пациента, удерживая ретрактор и пытаясь справиться с усталостью.

Когда делают разрез грудины, чтобы оперировать на открытом сердце, электропилу всегда ведут от шеи к животу, чтобы, если соскочит диск, исключить риск разрезать пациенту подбородок.

Внезапно из сердца Гарольда со свистом хлыстнула кровь. В хирургии есть поговорка, что переживать о кровотечении нужно лишь тогда, когда его слышно, и в данном случае я отчетливо его слышал, так как кровь извергалась из груди Гарольда на операционный стол, откуда потом стекала на пол.

Во время инфаркта часть сердечной мышцы сильно повреждается, после чего на месте повреждения образуется тонкий слой соединительной ткани, которая не расширяется и не сжимается, образуя аневризму (выбухание) сердечной стенки. Именно такой дефект был у сердца Гарольда, образовавшись после одного из его инфарктов, и в процессе отделения сердца от грудной клетки хирург случайно проделал дыру в истонченном участке левого желудочка. Как результат, с каждым ударом сердца Гарольда кровь под давлением 120 миллиметров ртутного столба выбрасывалась из желудочка на пол.

Слегка вскрикнув от неожиданности, консультант сказал мне: «Быстро положите сюда свою руку!»

Я моментально просунул свою руку через разрез в грудине в грудную полость. Даже через перчатку я ощущал тепло омывающей мою руку крови, а также сбивчивое биение сердца Гарольда, однако, когда я сжал свою руку в кулак и прижал ее к дыре в его сердце, напор крови начал ослабевать. Теперь лишь моя рука, сдавливающая сердце, препятствовала тому, чтобы оно вытолкнуло всю кровь наружу. С каждым ударом через сердце проходит от 70 до 90 миллилитров крови, всего в организме ее порядка шести литров, поэтому вытекла бы она из него достаточно быстро, а потеря 40 % крови ставит жизнь человека под угрозу.

Пока я стоял, подобно легендарному голландскому мальчику, заткнувшему пальцем плотину, консультант, вместо того чтобы вскрывать крупные кровеносные сосуды рядом с сердцем, переключился на пах Гарольда и принялся вскрывать бедренные сосуды, чтобы подключить к ним аппарат искусственного кровообращения. Несмотря на то что делал он все быстро и уверенно, ему все равно понадобилось несколько минут, чтобы добраться до сосудов, изолировать их и вставить в них канюли. Все это время я был вынужден неподвижно стоять рядом с пациентом, погрузив свою руку по запястье в его грудную клетку, и с силой сжимать ему сердце, омываемый теплой, склизкой кровью, которая пропитывала мой хирургический костюм, постепенно придавая ему все более багровый оттенок.

Я наблюдал за развернувшейся борьбой за жизнь Гарольда сквозь узкую щель между покрывающей мой рот и нос хирургической маской и шапочкой на голове. Все мои чувства были обострены: я отчетливо ощущал прикосновение грубой, слегка накрахмаленной ткани своего хирургического костюма, запах антисептика, а также неизменный слегка металлический привкус крови.

Можно было предположить, что всплеск адреналина, вызванный борьбой за жизнь пациента, не дал бы уснуть даже ленивцу, приковав его внимание к происходящему. И тем не менее, несмотря на всю разворачивающуюся передо мной драму, я был настолько невыспавшимся, что, стоя без движения в жаркой операционной, слушая гипнотическое бип…бип…бип… наркозного аппарата, не удержался и задремал. Я просто отключился, не вынимая руки из груди Гарольда.

Я резко проснулся мгновение спустя, не понимая, где нахожусь. Потом до меня дошло. К счастью, хотя и заснул на долю секунды, я не ослабил давление своего кулака на сердце Гарольда, поэтому кровь по-прежнему лишь сочилась из него, а не била фонтаном. Украдкой я осмотрелся вокруг операционного стола, чтобы понять, не заметил ли кто случившегося, после чего впился ногтями пальцев свободной руки в ладонь и как можно шире раскрыл глаза, твердо решив, что не дам подобному повториться. Что удивительно, вскоре я снова очнулся от мимолетного сна, и, что бы я ни делал, это продолжалось снова и снова. Я просто не мог себя контролировать. Каждый раз я думал: «Господи! Давай же, Джим, тебе нельзя спать!», однако был настолько вымотанным, что меня хватало всего на несколько секунд, после чего я снова отрубался. Тем не менее на каком-то подсознательном уровне, несмотря на приступы сна, я, должно быть, понимал, что должен продолжать сдавливать левый желудочек пациента, и каждый раз, очнувшись, обнаруживал, что моя рука по-прежнему сдерживает поток крови – жизнь Гарольда была в безопасности.

Когда консультанту удалось подключить бедренную артерию к аппарату искусственного кровообращения, угроза миновала. После этого он вернулся к правой части грудной клетки Гарольда, встав лицом ко мне с другой стороны операционного стола, и принялся готовить его к процедуре под названием «холодовая кардиоплегия», с помощью которой мы останавливаем сердце, прежде чем его доставать. Вскрыв полость сердца [63] Этот способ применим для остановки сердца реципиента; донорское сердце останавливают более щадящим способом. , он наполнил ее ледяным стерилизованным раствором калия, который остановил естественное сердцебиение. Ведущие к сердцу вены и артерии были пережаты, однако, хотя его сердце больше и не билось, мерцающий аппарат искусственного кровообращения продолжал выполнять сердечные функции, прогоняя по организму Гарольда кровь и разнося кислород по тканям, тем самым поддерживая в нем жизнь.