Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Но дальше возникает самое главное противоречие. Руссо различает волю всех и общую волю. Заключая общественный договор, люди поступаются частью своих суверенных естественных прав в пользу государственной власти, охраняющей эти права и выражающей тем самым их общую волю. Общая воля – это нечто, что выражает единство коллектива, а воля всех – это сумма частных интересов. Поэтому не должно существовать никаких партий. Руссо – противник любых партийных образований, и его не устраивает парламентская демократия. Обществу следует быть подобным живому организму, его законы должны отражать не волю большинства, а ту единую волю, которая составляет основополагающие интересы целого, единого целого. Общество вправе повелевать каждым своим членом так же, как человек имеет право распоряжаться собственными пальцами. Но как эту общую волю установить? Большинство голосов не является отражением общей воли. Мало ли за что проголосуют? В идеале, считает Руссо, хорошо, когда появляется боговдохновлённая личность, способная понять эту общую волю и повести за собой других, указуя путь. Правда, Руссо здесь делает одну существенную оговорку. Он считает, что у такого лидера не должно быть никакой исполнительной власти. Он должен лишь определять цели и устанавливать законы.

Но что такое «общественный договор» в его реальном выражении? Руссо стремился представить некую идеальную модель общества, но, по сути дела, явился создателем модели тоталитарного государства. Никакой иной системы, кроме тоталитарной, на такой основе возникнуть не может. Кстати, это подтвердила Французская революция в период якобинской диктатуры. Подобный путь вел в тупик. Вольтер, полемизируя с Руссо, утверждал, что никакой иной демократии, кроме парламентской, в действительности существовать не может.

Значительных художественных произведений у Руссо два. Роман «Юлия, или Новая Элоиза» (1757-1760) пользовался необычайным успехом у современников, выдержал множество переизданий. Пушкинская Татьяна воображала себя его героиней. Торговцы брали почасовую плату за возможность почитать книгу Руссо.Огромный объем никого не останавливал. Существует история, связанная с именем знаменитого философа Канта. Он славился своей педантичностью. Жители города Кенигсберг, где он жил и преподавал в Университете, сверяли часы по времени его прогулок. И, якобы, только однажды Кант опоздал на лекцию: в тот день он зачитался «Новой Элоизой» Руссо.

Сегодня этот роман кажется устаревшим.

Но вот вторая книга, «Исповедь», над которой Руссо работал в период между 1765 и 1770 гг., и по сей день воспринимается с живым интересом. Она была издана уже после смерти автора.

Вообще, XVIII век стремился к псевдодокументальности. К примеру, «Новая Элоиза» – это роман в письмах, которые пишут друг другу главные герои, Юлия и её возлюбленный Сен-Пре. Этот эпистолярный жанр был введён в культурный обиход Ричардсоном и получил развитие у Руссо. Скажем, «Робинзон Крузо» – это тоже псевдодокументальное повествование: рассказ о событиях в нём ведётся как будто бы от имени самого героя.

Однако «Исповедь» Руссо – не псевдодокументальный роман. Это действительно документальная книга, в которой Руссо рассказывает о самом себе, герой которой – он сам. Автор ничего не выдумывает. Он хочет рассказать правду. Это не псевдодокументальность. Вообще, документальные вещи имеют в этом смысле преимущество, поскольку в них заключена точно сама жизнь, а не конструкции, которые создает автор. «Новая Элоиза» – это конструкция, которую придумал Руссо, а здесь, в «Исповеди», он стремился отразить свою жизнь.

Это не мемуары, хотя Руссо и рассказывает здесь личную историю достаточно подробно и откровенно. В книге действует ряд реальных исторических лиц, многие из которых нам известны: к примеру, Дидро и другие энциклопедисты, с которыми автор сталкивался в действительности. Вообще, Руссо ничего не придумывает в своей книге, но это не мемуары, потому что главная цель мемуаров – рассказать о тех событиях, свидетелем которых был, о людях, которых знал. Центр же романа Руссо – он сам. Это книга о нем самом, о его собственных переживаниях, а другие присутствуют в ней постольку, поскольку как-то влияли на автора.

Прежде всего, это желание рассказать о своём внутреннем мире, поэтому Руссо уточняет: «Я не ручаюсь, я мог ошибиться в фактах, которые я излагаю, может быть, будет опровержение и будет не так, как я описал. Я не ручаюсь, что всё было так, я ручаюсь только за одно – я так переживал. Так что, если какие-то современники будут недовольны, может быть, я что-то наврал, но что касается себя, я говорил правду».

Но перед нами – роман XVIII века, и задача, которую ставил перед собой Руссо, не сводилась к желанию просто рассказать о себе. Вот как начинается его «Исповедь»:

«Я предпринимаю дело беспримерное, которое не найдёт подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его природы – и этим человеком буду я.

Я один. Я знаю своё сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой, как они. Хорошо или дурно сделала природа, разбив форму, в которую она меня отлила, об этом можно судить, только прочтя мою исповедь.

Пусть трубный глас Страшного суда раздастся когда угодно – я предстану пред Верховным судией с этой книгой в руках. Я громко скажу: «Вот что я делал, что думал, чем был. С одинаковой откровенностью рассказал я о хорошем и о дурном. Дурного ничего не утаил, хорошего ничего не прибавил; и если что-либо слегка приукрасил, то лишь для того, чтобы заполнить пробелы моей памяти. Может быть, мне случилось выдавать за правду то, что мне казалось правдой, но никогда не выдавал я за правду заведомую ложь. Я показал себя таким, каким был в действительности: презренным и низким, когда им был, добрым, благородным, возвышенным, когда был им. Я обнажил всю свою душу и показал её такою, какою ты видел её сам, всемогущий. Собери вокруг меня неисчислимую толпу подобных мне: пусть они слушают мою исповедь, пусть краснеют за мою низость, пусть сокрушаются о моих злополучиях. Пусть каждый из них у подножия твоего престола в свою очередь с такой же искренностью раскроет сердце свое, и пусть потом хоть один из них, если осмелится, скажет тебе: «Я был лучше этого человека». (Часть первая. Книга первая). (345)

Руссо обращается к Богу, как и положено в исповеди. Но здесь сразу же обнаруживается главное противоречие, которое составляет особенность этой книги. «Я хочу показать одного человека во всей правде его природы – и этим человеком буду я». Руссо убежден, что рассказать о человеке вообще можно, лишь рассказав о самом себе. Других мы не знаем так, как знаем себя. Обычно мы проецируем собственные переживания на других людей, а если нет, то внутренний мир другого остаётся от нас скрытым. Поэтому Руссо выбрал себя как объект исследования. Он поставил перед собой задачу: рассказать правду о человеке, такова задача художника, но в качестве объекта исследования избрал самого себя. И поэтому для него главное – то, что происходит внутри его собственной личности.