Вячеслав Недошивин - Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

В этом доме жили в те годы Константин Георгиевич Паустовский, Ефим Давидович Зозуля(он жил на одной площадке с Кольцовым), Аркадий Петрович Гайдар(Голиков) и его сын — Тимур, Рувим Исаевич Фраерман(у которого неоднократно бывал здесь Андрей Платонов), поэт и критик Иван Васильевич Грузинови многие другие. Позднее, до 1990-х гг., здесь жили прозаик, мемуарист и художник Алексей Петрович Арцыбушев,филолог, составительница первой картотеки домовладений и атласа старой Москвы Наталья Абрамовна Шестакова,до 1997 г. — поэт, прозаик, драматург, бард, журналист «Комсомольской правды» Алексей Алексеевич Дидуров, а до 2000 г. — прозаик и сценарист Овидий Александрович Горчаков.Наконец, здесь же до 2012 г. жил литератор, литературовед, текстолог Евгений Борисович Пастернак(сын поэта).

Но главным, повторюсь, был основатель этого «литературного дома» — Михаил Кольцов и его вторая жена, 25-летняя Елизавета Ратманова,тогда актриса, а в этом доме — уже и журналистка «Комсомольской правды».

Квартиру их в этом доме Корней Чуковский назовет «крохотной», но обставленной со вкусом и полной всяких безделушек. «Добрая Лизавета Николаевна и ее кухарка Матрена Никифоровна, — запишет, — приняли во мне большое участие. Накормили, уложили на диван. Не хотите ли принять ванну? Лиз. Никол. крепко любит своего „Майкела“ — Мишу Кольцова — и устроила ему „уютное гнездышко“… Он — в круглых очках, небольшого росту, ходит медленно, говорит степенно, много курит, но при всем этом производит впечатление ребенка, который притворяется взрослым… Между тем у него выходят 4 тома его сочинений, о нем в Асаdemia выходит книга, он редактор „Огонька“, „Смехача“, один из главных сотрудников „Правды“, человек, близкий к Чичерину, сейчас исколесил с подложным паспортом всю Европу… но до странности скромный…»

«Скромным», конечно, Кольцов не был, был прост и покладист. Про себя говорил со смехом: «Я напоминаю себе трамвай, набитый пассажирами, как селедками, обвисший людьми на подножках и буферах, пропускающий остановки. Иногда же — девушку с подносом в ночной пивной, где сразу в двадцать голосов окликают посетители. Спать здесь, — признавался, — приходится при выключенном телефоне, иначе позвонят из какой-нибудь загулявшей компании: „Товарищ Кольцов, вы уж простите за беспокойство, ведь вы все знаете — мы тут пошли в пари: есть ли в русском языке третье слово на „зо“? Два нашли — „пузо“ и „железо“, а третьего пока нет. Будьте так любезны!..“»

Про «скромность» его лучше промолчать. Иначе не написал бы письмо Сталину с просьбой «выдвинуть его в депутаты Верховного Совета» («Обратиться так откровенно за Вашей помощью позволяет мне вовсе не самонадеянность, а только сознание… что Вы всегда поддерживаете преданных партии и народу честных работников…»), иначе не написал бы книгу о вожде, а когда тот воспротивился («Слишком хвалишь… не надо…»), наш «скромняга» придумал… пионеров, которые пришли бы к Сталину и сказали бы, что хотели бы прочитать о нем книгу. Чем дело кончилось, я не знаю, знаю лишь, что книга так и не вышла. Ну что ж, он здесь же, в 1929-м, напишет восторженный очерк «Загадка — Сталин», а чуть позже и полное неумеренных похвал вождю предисловие к книге А. Барбюса «Сталин»…

Кажется, отсюда оба уехали в Испанию, он от «Правды», Ратманова как корреспондент «Комсомолки». Когда они женихались, Кольцов, стоя у Камерного театра, спросил ее: «Что вы хотите?», и она, хотя голодная, очень хотела есть, ответила: «Я хочу золотую рыбку, живую…» «Золотую рыбку» он ей принес, но это не помешает ей публично отречься от него, когда ее «Майкела», как агента французской, немецкой и американской разведок, арестуют в 1938-м.

«Роман» со Сталиным также закончится печально. Еще за год до ареста, прощаясь с Арагоном в его парижской квартире, Кольцов вдруг, уже в дверях, сказав, что не знает, что с ним будет на родине, неожиданно добавил: «Но что бы ни случилось, запомните… Сталин всегда прав… запомните, что это были мои последние слова…»

В тюрьме он проведет 416 дней. После избиений и пыток признает все, что было и не было. А суд «управится» с ним за 20 минут. И уже на другой день он будет расстрелян…

Хотелось бы добавить лишь одно, сказать хотя бы два слова о соседе Кольцова — о Константине Паустовском. Здесь, в этом доме, им были написаны «Колхида», «Кара-Бугаз», «Блистающие облака». Но как же по-разному закончилась их жизнь.

Ведь когда в СССР в 1963 г. приехала всемирно известная звезда Голливуда Марлен Дитрих, то еще в аэропорту она сказала, что, помимо всех «красот» Москвы, хотела бы увидеться… с Паустовским. Ей было 63 года, но она, в своем шикарном обтягивающем платье, усеянном стразами, выглядела на концертах просто божественно. И когда в ЦДЛ был объявлен ее прощальный концерт, то Паустовский, которому было уже за семьдесят, несмотря на перенесенный инфаркт, пришел, как и все, на объявленное действо. Дитрих спросили из зала: «Знаете ли вы русскую литературу?» — «Я люблю Паустовского, — ответила она, — и особенно его рассказ „Телеграмма“».

По залу, пишут, пошел шумок: «Паустовский здесь, здесь…» Переводчик перевел эти слова, и она стала оглядывать зал в поисках своего кумира. Но Паустовский из-за врожденной застенчивости долго не вставал, а когда, наконец, вышел на сцену, Дитрих, не говоря ни слова, опустилась перед ним на колени и трогательно поцеловала ему руку. Узкое платье ее затрещало по швам, стразы разлетелись по полу, но она и головы не повернула. Поднявшись, призналась, что прочла много книг, но ни одна не произвела на нее такого впечатления. И добавила: «Наверное, у меня русская душа…»

Зал, полный как раз русской литературы, аплодировал, пишут, стоя…

104. Дмитровка Бол. ул., 34/10(с.), — здесь до 1914 г. располагалась старейшая университетская типография (1818, арх. Бужинский) и на 1-м этаже с 1830-х гг. — университетская книжная лавка книготорговца и издателя А. С. Ширяева. Здесь выходили прижизненные издания Гоголя (1-й том «Мертвых душ», двумя изданиями), Тургенева, Толстого, Тютчева, Достоевского, Фета. И в этом знаменитом доме в разные годы бывали: А. С. Пушкин, В. Л. Пушкин, И. И. Дмитриев, Д. И. Хвостов, А. Е. Измайлов, Н. М. Карамзин, очеркист И. Т. Кокорев, Ф. И. Тютчев, М. П. Погодин, Н. В. Станкевич, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, Н. С. Лесков, М. Е. Салтыков-Щедрин и многие другие.

Дом № 34/10 по Большой Дмитровк

Не менее интересны были здесь и жильцы. Тут, на верхнем этаже университетской типографии, жил в 1820–30-е гг. поэт, прозаик, мемуарист, журналист и издатель «Московских ведомостей» (до 1836 г.), «Московского зрителя» и «Дамского журнала» кн. — Петр Иванович Шаликов, его жена Александра Федоровна Шаликова(урожд. Лейснау) и их дети, в том числе Наталья, будущая писательница и первая русская журналистка. Здесь же, видимо, жила сестра Шаликова — поэтесса и переводчица Александра Ивановна Шаликова. Кстати, как раз у Шаликовых не только бывал Александр Пушкин, но он еще в 1823 г., крестил сына хозяина дома — Андрея.