Михаил Бахтин - Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927

Последняя запись связана с размышлением об особом статусе автобиографического героя, как и автопортрета в живописи, еще в АГ , с примерами из Пушкина, Толстого и Достоевского, но не из «Воскресения», а из ранних произведений Толстого (Иртеньев) и Левин ( ЭСТ , 32).

«Несколько самостоятельных центров повествования, соединенных между собою прочными и существенными сюжетными отношениями. Ряд ничем не связанных изолированных образов, объединенных лишь…»

Здесь первая фраза характеризует, по-видимому, «Анну Каренину», вторая — «Воскресение».

«Художественные приемы. Недиалектическое отрицание всего условного. Дурная условность, утратившая свою социальную продуктивность, и та продуктивная условность, являющаяся необходимым условием социального общения, какой является человеческое слово. Методом Толстого можно было бы очень легко описать произнесение человеческого слова <���как> бессмысленный акт».

«Что противоставляется в романе отвергаемому миру условного? В прежних произведениях — природа; любовь, брак, семья, деторождение, смерть, ростки новых поколений, крепкая хозяйственная деятельность. В последнем романе ничего этого. Противостоит только внутреннее дело героев — их нравственное воскресение, и отрицательная, запретительная проповедь.

Особый характер героини. Отношение к семье. Упрощенно-разоблачающие формулы людей и вещей.

Любовь к семейному началу. Отсутствие его в новом романе».

«Лапидарные характеристики жизненных установок, человеку подводится краткий смысловой итог».

«Дюма-сын (1824–1895): Дама с камелиями, "полусвет" и др. Толстой ценил его творчество. "Дама с камелиями" роман и драма».

Параллель из западной литературы, как и «влияние Диккенса», не задействованная в статье (как и в статье о драме не задействованы параллели с Островским и Чеховым). Дюма-сыном заключаются черновые записи.

Прежде всего требует обоснования сам факт публикации этих записей в Собрании сочинений М. М. Бахтина. Преподавательской деятельностью Бахтин занимался на протяжении всей своей жизни и последнюю публичную лекцию, как известно, прочитал учителям-словесникам Подольского района, временно проживая вместе с тяжелобольной супругой в подмосковном доме престарелых на ст. Гривно. Лекция была о Достоевском. Произошло это в августе 1970 г. (см. об этом «Новое литературное обозрение», № 2, 1993, с. 70–71). Так что теоретически записей лекций М.М.Б. может существовать очень много: в разное время Бахтин читал лекции в Невеле, Витебске, Ленинграде, Кустанае, Кимрах, Саранске, Москве, лекции домашние, учебные и публичные. И это потенциальное множество записей его лекций (записывало его несколько тысяч, если не десятков тысяч студентов и слушателей других аудиторий, самых разнообразных; во всяком случае могло записывать) — конечно, весомый аргумент против того, чтобы печатать в Собрании сочинений Бахтина записи Р. М. Миркиной и вообще чьи-либо записи, пусть и в Приложении.

И все же ЗМ, в течение ряда лет появлявшиеся в различных бахтинских и небахтинских изданиях, решено опубликовать и в Собрании сочинений М. М. Бахтина (как решено опубликовать в Приложении к 1-му тому Собрания сочинений Бахтина записи его выступлений и лекций в философских кружках 20-х гг.). В ряду же возможных, заведомо неубедительных, обоснований этого решения едва ли не главным представляется следующее: при внимательном и участном (выражение и даже термин Бахтина) чтении ЗМ обязательно наступает такой момент, начиная с которого записи лекций молодого Бахтина по русской литературе просто говорят сами за себя. Таким образом, весомым аргументом за то, чтобы ЗМ оказались во 2-ом томе Собрания сочинений Бахтина, стал сам текст ЗМ, что не мешает числить среди аргументов за и единственность на сегодняшний день записей лекций М.М.Б. по истории русской литературы и то, как были встречены записи, уже опубликованные (что касается Приложения к 1 — му тому, то там само за себя говорит еще и имя записавшего', выступления Бахтина записал Л. В. Пумпянский) [359].

История публикаций записей лекций по русской литературе, прочитанных М.М.Б. в 20-е гг., начинается со времени выхода в свет «Эстетики словесного творчества» («Искусство», М., 1979). Второй, но первый посмертный, этот сборник работ Бахтина вышел с Приложением. Приложение занимает ровно десять страниц (с. 374–383) и называется: «Из лекций по истории русской литературы. Вячеслав Иванов». Преамбула к примечаниям — предельно лаконична, что позволяет привести ее почти полностью: «В 20-е гг. Бахтин много выступал с публичными лекциями на литературные и философские темы в различных аудиториях Витебска и Ленинграда, а также читал разнообразные циклы лекций по истории философии, эстетике и литературе в домашней обстановке. Один из таких циклов был прочитан в кружке по изучению русской литературы, образованном юными слушателями в Витебске; для некоторых из них лекции были затем продолжены в Ленинграде. У одной из слушательниц, Рахили Моисеевны Миркиной, сохранились записи этих лекций, охватывающие историю русской литературы от XVIII в. до новейших произведений советской литературы 20-х гг.».

Четыре небольших фрагмента ЗМ было тогда использовано в примечаниях к текстам, вошедшим в ЭСТ: два — из лекций о Достоевском, по одному из лекций о Пушкине и о Тургеневе ( ЭСТ , 386, 394, 386, 405).

«Эстетика словесного творчества», составленная С. Г. Бочаровым, откомментированная С. Г. Бочаровым и С. С. Аверинцевым, бережно отредактированная С. М. Александровым и безупречно вычитанная Л. В. Дерюгиной, стала событием едва ли не столь же незаурядным, сколь незаурядными в 60-е гг. были события появления «Проблем поэтики Достоевского» (1963 г.) и «Творчества Франсуа Рабле» (1965 г.). Судьбу книги определила в то время впервые в этой книге напечатанная работа «Автор и герой в эстетической деятельности», надолго заслонившая собою другие публикации сборника, в том числе и запись лекций о Вячеславе Иванове. Дело, однако, было сделано: еще при жизни Рахили Моисеевны Миркиной лекции по русской литературе Бахтина, любовно, участно ею записанные и в продолжение нелегкого полувека хранимые, появились на свет; появились в неслучайном издании, в предельно авторитетном контексте и оказались представленными одним из самых неслучайных фрагментов: с юности и до конца жизни Вячеслав Иванов оставался среди самых любимых авторов Бахтина, а, возможно, был и самым любимым.

Второй большой фрагмент записей лекций по русской литературе появился в 1980 г. в альманахе «Прометей» (№ 12): под неточным названием «Конспекты лекций М. М. Бахтина» (с. 257–268) были опубликованы записи лекций о Льве Толстом (по объему это самый большой фрагмент ЗМ). Подготовил публикацию и написал к ней небольшое предисловие В. В. Кожинов. Им же подготовленные, в восьмидесятые годы были опубликованы фрагмент лекции о Маяковском («Язык Маяковского» — «День поэзии 1983», М., 1983, с. 80) не некоторыми сокращениями лекция о Есенине («Есенин. Запись лекции» — «День поэзии 1985», М., 1986, с. 112–115); «Язык Маяковского» был сразу же перепечатан в ежегоднике «Собеседник» («Современник», М., 1984,с. 116–118).