Владимир Гаков - Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

До сих пор речь шла о произведениях, достойных лишь беглого упоминания в обзорах, в крайнем случае — пересказа, но уж никак не прочтения (исключения не в счет). Какими бы ни были заключенные в них прогностические идеи, дальше идеидело обычно не шло. Судьба книг подтвердила это со всей наглядностью: потребовался труд не одного десятка современных исследователей, чтобы выудить из безвестности запылившиеся фолианты. Были промыты тонны песка и ила — и все ради нескольких крупиц золотого песка, тех самых удивительных идей, о которых сообщается лишь парой строчек!

Количественный рост «романов про космос» не мог не привести к какому-то качественному повороту. Либо этой литературе было суждено умереть, можно сказать, и не родившись, либо…

Не только космическая — вся фантастика пребывала в ожидании. Ждала художника, который сопряг бы ее окончательно с подлинной, большой литературой. Или сделал бы в лучшем смысле слова массовой, популярной, привлек бы к ней теперь уже миллионы читателей, заразив сердца молодых романтикой мечты.

Первым таким добрым гением для этой литературы стал Эдгар По, вторым — Жюль Верн.

Чтобы совершить два таких гигантских прыжка в Незнаемое, потребовалось время. Но и в период затишья продолжалась работа, кропотливая и последовательная, и когда на сцене появился Эдгар По, почва для произрастания его таланта оказалась заботливо подготовленной предшественниками, имена которых сейчас почти забыты.

Опять мы в салоне машины времени.

В 1813 году романом некоего Джорджа Фаулера дорогу в космос открывает американская литература. Первые ласточки — книги Фаулера и появившаяся спустя 14 лет книга профессора Джорджа Такера — были названы на редкость неоригинально: «Полет на Луну». Чем они были примечательны? Практически ничем, если не считать соображений приоритета. Правда, в книге Такера (ученый благоразумно скрылся под псевдонимом «Джозеф Эттерли») впервые упоминается «антигравитационный металл», предшественник уэллсовского кейворита. И еще… Профессор Такер заведовал кафедрой в университете штата Вирджиния в годы, когда там учился молодой Эдгар По. А в остальном — «опять» Луна!

Что же, чудес ждали и оттуда. К описываемому периоду Луна превратилась в надежный полигон фантастики, и от испытаний, проводившихся там, читатель мог действительно ожидать чего угодно. Не только энтузиастов фантастики — всех, кто хоть в какой-то мере интересовался наукой (или, на худой счет, околонаучными сплетнями), писатели приучили к мысли: что-нибудь связанное с нашей космической соседкой да случится.

Поэтому когда в последние августовские дни 1835 года на страницах газеты «Нью-Йорк сан» пошел с продолжением сенсационный материал о Луне, никто не заподозрил неладное. Репортаж назывался «Великие открытия в астрономии», и сообщалось в нем об открытии английского астронома сэра Джона Гершеля (сына знаменитого Уильяма Гершеля). А обнаружил он в обсерватории на мысе Доброй Надежды ни больше ни меньше как крылатых обитателей Луны!

(Еще в 1759 году английский писатель Сэмюэл Батлер — не путать с известным утопистом Сэмюэлом Батлером, жившим веком позже, — опубликовал рассказ-шутку «Слон на Луне». В этом рассказе за селенитов приняли… обыкновенную мышь, сражавшуюся с роем каких-то насекомых на поверхности линзы телескопа. Но на напрашивающуюся аналогию читатели «Сан» не клюнули.)

Вскоре выяснилось, что весь репортаж был чистой воды розыгрышем журналиста Ричарда Адамса Локка. Однако внешне невинная затея обернулась взрывом бомбы: поверили абсолютно все. Здание редакции осаждали возбужденные толпы, день ото дня все более многочисленные, и достать лишний экземпляр газеты не было никакой возможности. И даже когда мистификация развеялась, в «открытие» Гершеля-младшего верили еще целых двадцать лет… Этот первый наглядный образец вотума доверия молодой научной фантастике со стороны читателей вошел в историю как «НФ рассказ „Лунная мистификация“.

Может быть, в истории литературы шутка Локка и прошла бы незамеченной, если бы не эти самые читатели, да не все, а один-единственный. Им оказался двадцатишестилетний поэт, пока никому не известный (до выхода в свет стихотворения „Ворон“), уже пробовавший свои силы и в научной фантастике. Эдгар Аллан По (1809 — 1849).

По вспоминает о мистификации Локка в серии статей под названием „Литераторы Нью-Йорка“. Да и как не вспомнить? Ведь за два месяца до выхода сенсационного материала в „Сан“ небольшой журнальчик в Ричмонде опубликовал рассказ своего сотрудника на схожий „лунный“ сюжет. Сотрудником был Эдгар По, а рассказ назывался „Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля“; герой его добрался до Луны совсем по моде времени на воздушном шаре.

Эдгар По обладал удивительным даром: в его творчестве соединялись две стихии, казавшиеся несоединимыми, — раскрепощенное воображение поэта-романтика и дотошная скрупулезность аналитика. Лучшей „смеси“ для того, чтобы стать основоположником научной фантастики, не сыскать. Присваивая Эдгару По этот титул, критики все как один отмечают, что он первымблестяще продемонстрировал, как можно органично ввести науку в ткань художественного произведения.

С чисто литературной точки зрения „Ганса Пфааля“ шедевром назвать нельзя, но метод, которым пользовался писатель, оказался чрезвычайно полезен для дальнейшего; быть может, именно в творчестве По научная фантастика обрела свое подлинное лицо. Анализируя лунные фантазии предшественников, По писал: „Все упомянутые брошюры преследуют сатирическую цель… ни в одной из них не сделано попытки придать с помощью научных подробностей правдоподобный характер самому путешествию на Луну. Авторы делают вид, что они люди вполне осведомленные в области астрономии. Своеобразие „Ганса Пфааля“ заключается в попытке достигнуть этого правдоподобия, пользуясь научными принципами в той мере, в какой это допускает фантастический характер самой книги“.

Даже ошибаясь, Эдгар По во всем остается научнымфантастом. Например, он предполагает существование воздуха, пусть и разреженного, на всем пути следования от Земли до Луны. Эту гипотезу вряд ли можно было серьезно защищать даже в те годы (Торричелли провел опыты по проверке „толщины“ земной атмосферы, оцененной всего в несколько миль, за 200 лет до выхода в свет рассказа По), однако автор „Ганса Пфааля“ разбирает свою гипотезу с тщательностью, сделавшей бы честь и специалисту. А использование его героем аппарата „для сгущения воздуха“, а эксперименты с животными на борту и детально описанная космическая навигация! Какими бы наивными ни были описания полета на Луну на воздушном шаре, перед нами — произведение подлинно научной фантастики.