Владимир Гаков - Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

Жюль Верн с прогнозом ошибся, это так. Но разве безошибочная в научном отношении книга Эро подсказала Циолковскому основную идею? Ведь не читал Циолковский романа „Полет на Венеру“, а „ошибочными“ произведениями Жюля Верна, наоборот, зачитывался. Именно они подтолкнули мысль основоположника космонавтики.

Заметим слова: не подсказали, а подтолкнули. Может быть, в них и кроется разгадка „прогностического феномена“ научной фантастики. В конце концов, для столь еретической по духу литературы не покажется удивительным и такой вывод: не в ошибках ли фантастов иной раз заложены ростки их последующего триумфа?

Больше всего мне хотелось бы пристроить… статью о реактивном приборе (ракета)… Общий дух работы: человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство.

А теперь самое время вновь прильнуть к иллюминаторам нашей машины времени. Мы находимся в преддверии XX века — вот когда космический штурм достиг своей кульминации! Тут что ни год — то открытие, в каждой книге — заявка на приоритет.

В 1870 году на страницах романа Жюля Верна впервые осуществлен облет Луны. А американский журнал „Атлантик Мансли“ печатает с продолжением повесть своего сотрудника, писателя Эдварда Эверетта Хэйла, „Кирпичная Луна“, где впервые описан искусственный спутник Земли [12] 3абавно, но в русской литературе первым упомянул "спутник"… Федор Михайлович Достоевский! В разговоре Ивана Карамазова с чертом есть такая фраза: "Что станется в пространстве с топором?.. Если куда попадет подальше, то примется, я думаю, летать вокруг Земли, сам не зная зачем, в виде спутника". . Через десять лет выходит роман англичанина Перси Грега „Через Зодиак“, в котором среди различных новшеств на борту космического корабля встречается нечто совсем необычное: „На другом конце я соорудил небольшую земляную клумбу трех футов высоты и пяти футов ширины, разделив ее на две части. Каждую половину я засадил кустарником и другими цветущими растениями, подобрав их, насколько можно было поразнообразнее“. Это первое описание системы гидропоники, призванной очищать воздух в отсеках корабля…

Прогресс уже не мчался — летел.

И скоро возникла иллюзия совсем обжитого, ставшего таким ясным и давно знакомым космоса. Сложилось положение, в чем-то сходное с нынешней ситуацией в фантастике: оказалось, что передвижение в окрестностях Солнца становится опасным, того и гляди, с чем-нибудь столкнешься! Разумеется, веков не хватит, чтобы в реальной Вселенной стало по-настоящему тесно, однако, как и в наши дни, век назад кому-то показалось, что космическая фантастика изжила себя, замкнувшись в монотонном круговороте сюжетов и тем.

Иллюзию быстро развеяли. Опередив Уэллса на десять лет, классик французской фантастической литературы Жозеф Рони-старший (1856 — 1940) находит неожиданный выход из наметившегося было кризиса жанра. В повести „Ксипехузы“ (1887) он сталкивает землян с пришельцами из космоса, намерения которых отнюдь не мирного свойства. Вот она — тема тем научной фантастики, вот чего писателям хватит с избытком на столетие!

Темп нарастает, и, чтобы уследить за всем, приходится то и дело останавливать нашу машину в том или ином… уже не веке — году. Вот еще одна остановка.

Идею уникальности человеческой цивилизации во Вселенной фантастика приняла в штыки с самого начала. Причина очевидна: без инопланетян в научно-фантастическом космосе стало бы откровенно скучно. И несмотря на возникавшие время от времени конфликты с церковью, большинство авторов априори предполагало, что Вселенная кишмя кишит разумной жизнью.

В трактате шведского теософа Эммануила Сведенборга, вышедшем в 1758 году, населенные планеты окружают каждуюиз мириадов звезд. Но то сочинение мистика — однако и ученые той поры разделяли эту точку зрения. Что говорить о фантастике!

Впервые идею существования инопланетной жизни внедрил в сознание читателей один из самых блестящих авторов-популяризаторов XIX века Камиль Фламмарион. В его научно-фантастическом эссе „Миры реальные и миры воображаемые“ (1865) перебраны все мыслимые варианты внеземной жизни — вплоть до разумных растений! Примечательно, что „пояс жизни“ в научно-фантастической Вселенной простирался от Луны — она оставалась пока основной станцией назначения космических путешественников — до… далеких звезд! Именно так. Совсем недавно историки фантастики обнаружили совершенно забытый роман некоего Шарлеманя Дефонтенэ „Звезда (Пси Кассиопеи)“, вышедший во Франции в 1854 году. Роман примечателен тем, что в нем впервые подробно описана жизнь на планете иного солнца; об этом поведало содержимое загадочной шкатулки, случайно обнаруженной в Гималаях…

Да и тему пришельцев из космоса, являвшихся на Землю кто с миром, а кто и с мечом, к концу XIX века новинкой тоже не назовешь. Утверждается, что впервые такое событие описано в литературе в III (!) веке нашей эры — тогда, если верить свидетельству Гераклита, появилось сочинение Диогена Лаэртского „Легенда о спуске селенита на Землю“. Как он там добрался, остается неясным, зато первый визит инопланетянина, совершенный с помощью технического устройства, аппарата, датирован совершенно точно: 1736 год, сатирический роман известной актрисы и писательницы Элизы Хейвуд „Приключения Эоваай“.

Книги Хейвуд пользовались особой популярностью, но вот в высшей степени перспективного — для научной фантастики — сюжетного хода никто из писателей не замечал целых полтора века! Правда, на память приходит герой вольтеровского „Микромегаса“ (1752), совершивший межзвездный перелет на 8,5 световых лет (именно таково расстояние от Солнца до Сириуса), но как именно — об этом автор благоразумно умалчивает…

Так в чем же новинка Жозефа Рони?

Его то ли кристаллические, то ли кибернетические создания абсолютно не похожи на людей. И если марсиане Уэллса вызывают чисто человеческую антипатию, то чудовища Рони в состоянии вызвать только страх: уж больно они чужие [13] У французского писателя вообще оказалась необычно "легкая рука" на негуманоидных пришельцев. В позднем романе "Смерть Земли" (1910) он рисует впечатляющую картину того, как занесенная из космоса особая ферромагнитная жизнь в конце концов эволюционирует и вытесняет земную органику… . О „добрых“ и „злых“ пришельцах писали и напишут еще не раз. Но вот если инопланетяне окажутся ни теми, ни другими, а по-настоящему иными, причем настолько иными, что разум наш спасует, не то что эмоции, — что тогда? В постановке этого вопроса и заключено главное открытие французского писателя. Через приоткрытую им „дверцу“ проницательный читатель, обладавший способностью видеть будущее, разглядел бы многое: и Океан Соляриса, и Зону братьев Стругацких…