Владимир Гаков - Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности

Род. в 1941 г.

Американский писатель-фантаст и ученый. Окончил университет штата Оклахома, защитил диссертацию в Калифорнийском университете (теоретическая физика), где работает профессором, В научной фантастике дебютировал в 1965 г. Автор многих книг — "В океане ночи" (1977), "Ландшафт времени" (1981), "Артифакт" (1985) и др. Лауреат премий в жанре научной фантастики.

По оценкам критики, Бенфорд — первый американский фантаст, который может когда-нибудь претендовать на Нобелевскую премию по физике. Типичный технократ, он обладает и несомненным литературным дарованием. Сейчас это один из самых популярных писателей-фантастов США, и сфера его литературных интересов — мир науки, о котором Бенфорд пишет с полным знанием дела.

Никакой особенной антифашистской патетики ни в произведениях его, ни в нашей очной беседе я, признаться, не заметил. Ни затаенной боли, кровоточащей памяти, никакого стучащего в сердце пепла Клааса — ничего подобного… Откуда же столь неожиданный выбор темы для сборника?

— Но ведь это очень интересно: описывать "если-бы-будущее", — вполне серьезно ответил Бенфорд. — Перебор вариантов, альтернативных историй Земли, на которой победил фашизм… Мне показалось увлекательным.

Позже я узнал о выходе сборника. Большого успеха книга не принесла, но вызвала весьма одобрительные отзывы в прессе. Одобрительные, благожелательные, но не более того… Антология была признана любопытной, умно и со вкусом составленной, однако не выделявшейся в ряду других тематических сборников: фантастика о спорте, о религии, с феминистским уклоном или с гомосексуальным…

Всего лишь тема научной фантастики. Одна из многих.

Почему я вспомнил этот разговор с Грегори Бенфордом? Зачем вообще потребовался этот краткосрочный "рывок" на сорок лет вперед, в 1985 год?

В ответе американского писателя и в отзывах на его сборник как в увеличительном стекле отразилось весьма любопытное и поучительное направление фантастики, имеющее отношение к разговору.

Вернемся опять в 1945 год. Мир понемногу приходил в себя, радостно оглядывался или оплакивал погибших, люди начали восстанавливать разрушенное войною — а фантасты задумались о недавно пережитом по-своему, с точки зрения истории "если-бы-будущего", истории альтернативной (ее еще называют "параллельной").

Странный интерес к конструированию параллельных историй родился гораздо раньше: вспомним произведения Бурдекин или Бестера. Правда, они фантазировали все-таки о будущем , которое война делала более чем неопределенным — после окончания войны писателям приходилось обращаться уже не к истории свершившейся (где были Победа и Нюрнберг), а какой-то иной (где победил Гитлер).

Вообще, для человека с богатым воображением и вкусом к исторической науке сам по себе метод действительно увлекательный, тут с Бенфордом спорить трудно. В чем-то это похоже на математическое доказательство от противного; а если говорить о силе воздействия, то талантливо построенная альтернативная история может вызвать тот же эффект, что и электрошок (с шокотерапией, кстати, данный метод роднит и опасность "переборщить", переоценить физические возможности пациента).

Но что никак не могло удовлетворить меня в ответе Бенфорда — это его недоумение: нужно ли ломать себе голову над вопросом " зачем ?". Цель подобного литературного эксперимента, его нравственная сверхзадача, его возможное воздействие на аудиторию — похоже, над всем этим мой собеседник если задумывался, то самую малость. Ведь интересно же, чего больше?

А между тем, задаваясь вопросом: "Что было бы с человеческой историей, если бы?.." — писатель разворачивает целый веер возможных продолжений. Просто забавная шутка, парадоксальный "перевертыш", эпатаж читающей публики (в духе, например, "черного юмора"), тенденциозная политическая пропаганда, философский анализ исторических закономерностей, мысленный эксперимент в области, менее всего допускающей какое бы то ни было экспериментирование, — в свершившейся истории.

Авторам научной фантастики не привыкать, они давно и решительно вторгаются в самые заповедные и недостижимые сферы. Да и оценивать результат лучше всего, исходя из поставленных задач (вышеперечисленных или каких-то иных), а не обсуждать правомерность самого объекта для эксперимента. Тем более ограничивать выбор, как говорят физики, "начальных условий" — на то она и фантастика, чтобы фантазировать.

Но остается вопрос: во имя чего? Вот об этом поговорим.

Начальные условия задаются просто: что было бы, если … Если бы Александр Македонский не умер столь внезапно в расцвете сил… Если бы шторм не развеял по морю испанскую Армаду… Если бы Гражданскую войну в США выиграли южане-конфедераты… Наконец, то единственное "если", которое нас в данный момент и волнует.

Жутко звучащее "если": вторая мировая война, выигранная фашистами.

Таких произведений написано много [90] , но я остановлюсь лишь на некоторых. И подробнее всего — на одной книге.

Вероятно, это вообще одна из первых книг, где изображен мир после победы фашизма , и, по-видимому, самая яркая. Автор ее Джон Уолл скрылся под странно звучащим псевдонимом "Сарбан"; ни имени, ни фамилии, просто — Сарбан. И его досье я с удовольствием поместил бы в книге, но снова не удалось собрать никаких сведений, кроме того, что он — англичанин и опубликовал два сборника рассказов и роман "Звук охотничьего рога", вышедший в 1952 году.

Он один и остался в памяти критиков и читателей. Видимо, автор вложил в книгу всю душу.

Сюжет его несложен. Английский моряк-резервист, взятый в 1941 году в плен на Крите, при побеге из немецкого лагеря внезапно "проваливается" в альтернативное будущее: там войну выиграли немцы. Территория бывшей Англии превращена в гигантский охотничий заповедник, которым заправляет Главный лесничий рейха барон фон Хакельнберг. Под его опекой отдыхающие с континента приятно проводят время. Одетые в костюмы вагнеровских персонажей, новоявленные зигфриды и лоэнгрины устраивают пышные ночные охоты-оргии; бароном заботливо подготовлена и "дичь" — живые люди…

В отличие от Бестера Уолл-Сарбан рисует мир, где наука и техника не преданы окончательному забвению. В непролазной чаще скрыты хитроумные электронные приборы, в ходу все новейшие достижения медицины и фармакологии, а успехи генной инженерии позволили даже вывести новый тип полукошек-полуженщин — охота на них еще больше возбуждает гостей барона. Техника нужна, чтобы держать в повиновении целые народы, но она тщательно замаскирована, чтобы не вносить смуты в умы, с детства отравленные презрением к знанию и прогрессу.