Владимир Гаков - Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности

Но встает вопрос, от которого не уйти: можно ли в наше время шутить, пусть и уничтожающе зло, на тему атомной войны?

Ссылки на Воннегута, на другие счастливые исключения в данном случае, как мне кажется, не проходят. Ибо здесь даже не сарказм, не горький смех сквозь слезы — просто ехидная ухмылка. Над "своими" и "чужими", над всем и вся.

Сюжет романа прост. После того как СССР и США взаимно уничтожили друг друга в опустошительной ядерной войне — заодно погубив и добрые три четверти территории земного шара, — лишь Индия и Китай остались последними островками цивилизации. Американцам только чудом удалось избежать поголовного превращения в людей "второго сорта"; на помощь соотечественникам, угнетаемым китайцами, поспешили выжившие обитатели американской орбитальной колонии. А то ждала бы самоуверенных янки незавидная участь белых (и черных) рикш… Это хлесткая пощечина читателю-американцу. Но все же рука не поднимается "записать" роман Пола в произведения протестующей фантастики, даже предостерегающей . Анекдот забавный, в меру злой — но… не смешно. Подобная тишина неловкости повисает в компании, когда кто-то нетактично позубоскалил над недавно умершим.

Ведь читая роман Пола, постоянно забываешь о ядерной преамбуле всех этих забавных перипетий. А в ней все дело, ибо в 1984 году невозможность какой бы то ни было преамбулы была очевидна всем.

Может быть, писатель сам почувствовал некоторую фальшь, и вышедшая в следующем году прекрасная новелла "Ферми и мороз" написана совсем по-иному. Снова, как раньше, Фредерик Пол трезв, жёсток и строго логичен, подводя читателя к единственному возможному выводу: третья мировая война будет последней. И даже в далекой от театра военных действий Исландии не отсидеться, не "перезимовать".

Об этом рассказе мне довелось беседовать с самим автором, когда он посетил Москву в 1987 году. Наш разговор в гостинице "Космос" постоянно крутился вокруг атомной темы. В те сентябрьские дни мой собеседник имел все основания считать себя ведущим специалистом по атомным делам: на стендах расположенной рядом, на ВДНХ, Международной книжной ярмарки красовался последний бестселлер Фредерика Пола. Реалистический роман под исчерпывающим названием "Чернобыль".

Менее чем через год после сорокалетия хиросимской трагедии ворвалось в языки всех народов мира это славянское слово, означающее "полынь". Вторглось тревожным предупреждением, заставив вспомнить новозаветную книгу Откровение Иоанна Богослова, иначе — Апокалипсис: "Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки" (Откр. 8:10–11)…

Случись трагедия в Чернобыле лет десять назад, она, наверное, воспринималась бы исключительно как техническая авария на АЭС, не более. Да еще вопрос, узнали бы мы тогда всю правду о случившемся в своевременье… Что касается литературоведов, занимающихся научной фантастикой, то скорее всего они припомнили бы аналогичные "литературные предупреждения": первую ласточку — вышедшую еще в 40-е годы книгу Лестера Дель Рея "Нервы" или свежеиспеченный бестселлер "роман-катастрофу" Томаса Скортиа и Франка Робинсона "Кризис на "Прометее" (1975), где авария на атомной станции описана словно с натуры.

Но в 1986 году люди восприняли события в Чернобыле как предупреждение иного рода. Второе после Хиросимы и Нагасаки. Не "репетицию" гигантской технической катастрофы мы увидели в чернобыльской истории, а — страшно выговорить — микрорепетицию ядерной войны .

В это время пророческие слова Брехта о том, что в наши дни уже нет необходимости делать различие между ядерной войной и приготовлениями к ней, обрели неожиданное подтверждение. Любая крупная авария, связанная с ядерным "горючим", будь то на мирной атомной электростанции или на военном складе "спецоружия", — простое наличие огромных запасов этого оружия может послужить детонатором. "Ядерная зима", в сущности, безразлична к причинам, ее вызвавшим. Для того чтобы она наступила, нужно лишь, чтобы кто-то где-то взорвал (случайно или намеренно) определенное количество ядерного боезапаса. И чтобы возникшие гигантские пожары вынесли в верхние слои атмосферы определенное, подсчитанное математиками на компьютерах количество сажи и других примесей…

"Мирная" трагедия (чудовищное сочетание слов!) в Чернобыле заставила всех вздрогнуть от предчувствия куда более грозного.

А потому возвратимся к Фредерику Полу. Меня особенно интересовала его новая книга; прочесть ее довелось лишь полгода спустя, тогда же, в сентябре 1987 года, я мог основываться лишь на противоречивых суждениях рецензентов.

Мой собеседник от острых вопросов не уходил, но и о его позиции сказать что-либо определенное долгое время было затруднительно. Пол считал, что роман "Чернобыль" ни просоветский, ни антисоветский, а о рассказе "Ферми и мороз", в котором атомную войну начинают все-таки русские, высказался в том духе, что это его самое объективное произведение на тему атомной войны… Только позже, познакомившись с "Чернобылем" поближе, я, кажется, понял, как ко всем этим серьезнейшим проблемам относится ведущий американский писатель-фантаст.

Увы, прежде всего как к проблемам, гарантирующим успех на книжном рынке.

Роман хотя и корректен по отношению к нашей стране, но это произведение в первую очередь коммерческое . Выплывший на волне всеобщего интереса в мире к событиям в Чернобыле, роман тревожит душу и предостерегает ровно в той мере, в какой это "положено" общенациональному бестселлеру. То есть: не слишком серьезно, но и без излишней вульгарности; чуть-чуть "социально", по с включением обязательной мелодрамы; с искренним сочувствием к советским людям, но и с обязательной дозой стандартных претензий в адрес системы, "допустившей" такое . Пресловутой "развесистой клюквы" в романе меньше, чем в среднем антисоветском боевике, но все же, прочитав, что жену ведущего "кагэбиста" на Чернобыльской АЭС (по фамилии Хренов) зовут "Иванна Хреновна" [99] (именно так, это не опечатка!), улыбаешься и досадуешь одновременно…

Но в общенациональные бестселлеры обычно пробиваются как раз такие книги, со строго дозированными "про" и "контра". Фредерик Пол за свою долгую жизнь в литературе твердо усвоил это.

Теперь, надеюсь, читателю ясно, зачем было мимоходом упоминать (в рассказе "Ферми и мороз") о том, что атомную войну начали русские. Произведение, в котором это сделали бы американцы, в год хиросимского "юбилея" в самой Америке было бы обречено на неуспех. Невзирая ни на какие литературные достоинства.