Вадим Баранов - Горький без грима. Тайна смерти

Содержание этой заметки проясняет, почему Рыков был устранен из горьковской юбилейной комиссии, как это намечалось первоначально, и о чем сообщал Горькому Ганецкий.

Освещая общие итоги горьковского путешествия по стране в 1928 году, эмигрантская пресса сообщала, что «вопреки пророчествам пессимистов и скептиков, путешествие Максима Горького в Россию и по России заканчивается благополучно. Триумфальный характер поездки несколько нарушен был внезапным серьезным недомоганием, которое за последнее время все чаще фигурирует как помеха осуществлению планов советских сановников и прихлебателей. Но нет худа без добра. Заболевание Горького ликвидировало щекотливый вопрос об избрании СССР постоянным местом жительства… Только такой горячий патриот, как Горький, мог решиться на столь утомительное путешествие, пренебрегая опасностью заболевания».

Но дальше автор «Руля» решительно меняет направление и тональность заметки, саркастически подчеркивая, что «эта жертва Горького тем выше должна цениться, что в сущности поездка его была совершенно излишняя». Единственный «положительный» момент, который подчеркивает верный своей последовательно антикоммунистической программе «Руль», усматривается в отношении Горького к ОГПУ. «Действительно, единственно новое, что Горькому бросилось в глаза и о чем он поспешил и нам поведать, — это было оригинальное освещение роли ОГПУ, знаменитой Лубянки. До сих пор общеизвестно было, что это организация убийц, палачей-садистов, известно было, в частности, что сам Горький в первые годы пользовался своими связями (иногда совершенно бескорыстно), чтобы вырвать ту или другую жертву из кровавых рук… Теперь же… работа ОГПУ представилась ему в другом виде. Под руководством прославленного убийцы Ягоды Горький осмотрел колонию для несовершеннолетних преступников и убедился, что это исключительное достижение, единственный питомник честных людей, приобретающий сугубо важное значение, когда чуть не ежегодно то тот, то другой нарком уличаются в воровстве и садятся на скамью подсудимых.

Все остальные достижения оказались значительно менее яркими, так что предложенный Горьким проект издания нового специального журнала „Наши достижения“, несмотря на всю гениальную простоту, несмотря на многочисленные и многолюдные литературные совещания, так и остался неосуществленным. А так как только этот один проект Горький и предложил, то очевидно, что его приезд духовно так же мало дал России, как сам он немного нового приобрел» [31] Благополучное путешествие. Передовая статья. — «Руль», 14 октября 1928 г. .

Нет, поездка Горького вовсе не была излишней. И язвительное замечание «Руля» касательно невыхода журнала «Наши достижения» оказалось явно преждевременным. В марте 1928 года, еще накануне поездки на родину, в письме земляку В. Т. Илларионову Горький сообщал о намерении заняться журналистикой, «чтобы встать теснее к жизни». И первым из созданных им журналов были именно «Наши достижения» (1929–1936).

Вскоре стало выходить фотоприложение к нему «СССР на стройке» (1931–1941), выпускавшееся не только на русском, но также еще и на английском, немецком и французском языках. Однако все это лишь капля в море, образующем, как теперь принято говорить и как недавно высказался один журналист применительно именно к Горькому, медиаимперию Максима Горького: журналы «Колхозник», «На стройке МТС и совхозов», «За рубежом», «Литературная учеба», альманах «Год XVI» (ставший ежегодником; вышло 9 книг). Руководящую роль играл Горький в целом ряде издательств, таких, как «Academia», Госиздат, Издательство писателей в Ленинграде, «Молодая гвардия» и др. Можно ли забыть огромную организационную работу по руководству такими основанными писателем знаменитыми сериями, как «История фабрик и заводов», «История гражданской войны», «Библиотека поэта», «Библиотека романов», «Жизнь замечательных людей», «История молодого человека XIX века» и др. Всего в годы советской власти Горький принимал живейшее участие в редактировании более 30 журналов, газет, сборников, альманахов.

Таков первый комментарий к поспешному выводу «Руля». Что касается печально известной госструктуры ОГПУ, то ничуть не пытаясь приуменьшить ее негативно-репрессивной роли в жизни страны, не забудем и о тех людях, которые, подобно Г. Бокию и его соратникам, пытались в меру своих сил и возможностей вносить конструктивный вклад в строительство новых отношений в стране (о чем говорил и описанный выше опыт Соловков, скомпрометированный впоследствии другими людьми и, кстати, во многом сразу после смерти Горького). А о том, что опыт этот не был уникальным исключением, — в следующей главе, о Макаренко.

…Рукопись пролежала без движения в издательстве два с лишним года и вдруг все-таки была опубликована. Странная судьба ожидала книгу. «Я не встретил ее ни в одном магазине, — вспоминает автор, — я не прочитал о ней ни одной строчки в журналах или газетах, я не видел ее в руках читателя, вообще эта книжонка как-то незаметно провалилась в небытие».

Каково же было изумление дебютанта, когда он получил письмо — откуда бы? — из Сорренто. Начиналось оно словами: «Вчера прочитал Вашу книжку… Читал с волнением и радостью…» И подпись: М. Горький, 12.XII.34.

Автором книги «Марш 30 года» — о ней речь — был Антон Семенович Макаренко. В этом, скажем прямо, не столь уж заурядном с точки зрения характера существующих между писателями профессиональных контактов факте — весь Горький с его неуемной влюбленностью в литературу, с его воистину фантастической способностью отыскать никому не ведомого автора, а для этого — постоянно поглощать бездну книг. Их Горький вроде бы даже не читал, а просто глотал разом (свидетели его чтения вспоминают, что глазами он водил не по строчкам — туда и обратно, а словно бы по странице сверху вниз). И улавливал решительно все, вплоть до деталей!.. Сразу и надолго. А то и навсегда. Такого читателя-писателя литература еще не знала.

Впрочем, не станем скрывать, что случай с Макаренко имеет свои особенности. С этим дебютантом Горький был знаком, и возникли их отношения еще в далеком 1914 году. Тогда начинающий преподаватель двухклассного железнодорожного училища на станции Долинская Херсонской губернии послал возвратившемуся недавно в Россию знаменитому писателю свой первый рассказ «Глупый день».

Ответил Горький кратко: рассказ, дескать, интересен по теме, но написан слабо, и предложил написать что-нибудь еще. Автор сделал из этого свой вывод: попытки писательства он оставил, с головой уйдя в педагогическую деятельность. Ни тот, ни другой корреспондент не могли предвидеть, каким огромным содержанием наполнит их жизни настоящая, искренняя дружба, которой суждено будет завязаться между ними впоследствии.