Игорь Гарин - Ницше

Сверхчеловек — это сверхсознание, противостоящее недосознанию «последних людей», это антитеза «организованному счастью» бюргера, мещанина с их убогими ценностями: «свободой от», желанием иметь, а не быть.

Сверхчеловек — это оппозиция утопии, декларация подвижничества и героизма стоической личности, идущей своим путем.

Ницше не трактовал сверхчеловека как человека власти. Это — сильный, творческий, благородный, великодушный человек, которому свойственны постоянная напряженность духа, самоконтроль и самообуздание, независимость, нонконформизм, жизнерадостность, веселость, сила страсти, amor fati.

Сверхчеловек — это самопреодолевающая и самосозидающая личность, это духовная неуемность, преобразующая сила, устремленность в грядущее.

Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо все прочее не утоляет его любви.

Сверхчеловек — опора Ницше в его борьбе против апокалипсиса стадности, вырождения, тоталитаризма, когда старое мельчает, крошится и погибает. Это значит, что нарождается новая, высшая форма существования. Самые страдания, симптомы упадка предзнаменуют эпохи усиленного движения вперед, фактически налицо альтернатива: или «автономное стадо», или сверхчеловек, либо общество человеко-машин, либо высшая культура.

Сверхчеловек — это то, что должны совместно создать все люди, лучшее, высшее человечество, которое может появиться в наших детях и внуках. Нынешнее человечество уже чревато будущим; его муки — муки рождения.

Сверхчеловек есть продолжение человека, наиболее творческое в нем, совокупность всего, что есть великого в человеке, высшая форма существования человека.

Именно сверхчеловек — творец новых ценностей, их разрушитель и обновитель одновременно (тот, «кто разбивает скрижали ценностей, разрушитель, преступающий, но это и есть созидающий»). По Хайдеггеру, сверхчеловек — это человек с новыми ценностями, радикально превосходящими старые.

Сверхчеловек — это мощь персонального начала, «тип высшей гармоничности», свободное служение культурному росту человека. Он не стремится быть, как все, не боится выйти из ряда, чужд лживым добродетелям и лицемерным массовым истинам.

Познание, созидание, труд, добродетель, стремление к отказу от своего бытия, свобода — все это человек должен направить на создание необходимых условий для появления сверхчеловека, который должен в составе универсума занять место человека.

Сверхчеловек — это следующая ступень в восхождении духа, новый высший образец, новый высший тип земного существования, ставший на место прежнего, обремененного слабостями и иллюзиями homo sapiens. «Новый человек утверждается в господстве над сущим настолько, насколько воспитывает и дисциплинирует сам себя».

Сверхчеловек несовместим с равенством, общезначимостью, соборностью, «объективностью», ибо является носителем индивидуального человеческого начала, выражением экзистенциального существования. Наивысшим идеалом человечества является не призрачное счастье или бесконечный прогресс, но — лучшие представители человеческого рода, противостоящие ущербной массе.

Идея Сверхчеловека вырастает из экзистенции. Сверхчеловек не может занять место субъекта. Ницше не только вскрыл слабые места субъективизма, он поставил под сомнение само место универсального субъекта. Экзистенция становится границей универсализации субъекта.

Сверхчеловек Ницше — это высшее выражение человеческой экзистенциальности, вершина нового типа эволюции — восхождение личности человека.

Теорией Сверхчеловека Ницше пытался улучшить экзистенцию человечества. Возможно, этот идеал непрактичен и неясен, но нам может служить ключом то, что личности, которые всецело посвящают себя человечеству, могут быть рассмотрены Сверхчеловеком как достигшие наивысочайшего смысла межсубъективной экзистенции.

Сверхчеловек — греза Ницше, художественный образ несуществующей действительности, продиктованный творческой волей поэта. Сверхчеловек противопоставлен действительности, разлагающей личность.

Философское credo Ницше слагается из двух элементов, по существу противоположных. В основе его лежит греза художника о нормальном человеке, способном пройти все ступени развития и дать разновидность. В себе осознал Ницше эту грезу как веление инстинкта самосохранения; инстинкту подчинил логическое мышление; подобно Авенариусу, он — философ алогизма. Но глубже Авенариуса понял он невозможность проповеди алогизма в терминах теоретической философии. Вот почему не доказательство, а внушение полагает он в основу своего метода. Вот почему на творчестве, а вовсе не на теории знания базирует он свою систему. Из теоретика превращается в практика. «Мое учение о сверхчеловеке, — как бы говорит он, — внушено мне инстинктом самосохранения, рисующим символ будущего человека; мне остается показать, каков путь осуществления этой грезы». Тут вступает в свои права уже не художественный, но моральный момент его философии: к образам будущего прокладывает он тропу через косность среды; приглашает и нас упражняться гимнастикой творчества, чтобы развить мускулы, способные выковать ценность; так предлагает Ницше свою реальную телеологию; она состоит из ряда практических, последовательно расположенных советов, напоминающих по форме изречения Лао Цзы, Будды, Христа, Магомета; советы эти обращены к внутреннему опыту учеников; внешний же опыт — биология, наука, философия — всё это для Ницше средства подачи сигналов.

Художественный символизм есть метод выражения переживаний в образах. Ницше пользуется этим методом: следовательно, он — художник; но посредством образов проповедует он целесообразный отбор переживаний: образы его связаны, как ряд средств, ведущих к цели, продиктованной его жизненным инстинктом: вот почему метод изложения Ницше имеет форму «телеологического символизма».

Да, философия Ницше — только система символов, «захватывающих невыразимую глубину нашей души», способ художественного обоснования этой поэтической символики…

Заратустра — вполне библейский тип, апостол, свидетель нового свершения. По словам И. Т. Войцкой, Заратустра возвращал человека ко временам богоявления, то есть творения смысла бытия. Здесь не хватает слова «нового» — нового смысла бытия. Поскольку все возвращается, возвращается и Бог, принявший облик сверхчеловека (но ведь и в христианстве Бог — высшее существо и сын земли одновременно).

Я люблю тех, кто не умеет жить иначе как чтобы погибнуть, ибо идут они по мосту.

Я люблю великих ненавистников, ибо они великие почитатели и стрелы тоски по другому берегу.