Виталий Глущенко - Рождение человечества [Начало человеческой истории как предмет социально-философского исследования] [litres]

Множество промежуточных точек зрения в этом вопросе способны привести лишь к путанице, примерами которой мы располагаем в достаточном количестве, но задачи нашего исследования не позволяют нам так далеко отклоняться от темы, чтобы приводить здесь их изложение. Остановимся на том, что мы вслед за Поршневым придерживаемся по данному вопросу основной линии советской психологической науки, фактически отрицающей эмоции у животных, во всяком случае, не позволяющей смешивать эмоции человека с тем, что называют эмоциями у животных. Общее направление этой линии, как уже было отмечено в первой главе, задал Л. С. Выготский, осознав центральное место речи в человеческой психике: «Мысль не выражается, но совершается в слове». И не только мысль, – добавим мы, – но и эмоция, так как появление интонированного звука (а так же «интонированного» жеста – мы говорим о ритуале) было одновременно появлением эмоции.

Интересно, что уже на заре научных исследований эмоций была высказана мысль, от которой оставался всего один шаг до «единой универсальной эмоции» Поршнева. Причем, любопытно, что высказал ее американский философ и психолог Уильям Джеймс – один из основоположников «органической теории эмоций», развивавшей идеи Спенсера – Дарвина, т. е. представитель противоположного для нас лагеря:

«Затруднения, возникающие в психологии при анализе эмоций, протекают, мне кажется, оттого, что их слишком привыкли рассматривать как абсолютно обособленные друг от друга явления. Пока мы будем рассматривать каждую из них как какую-то вечную, неприкосновенную духовную сущность, наподобие видов, считавшихся когда-то в биологии неизменными сущностями, до тех пор мы можем только почтительно составлять каталоги различных особенностей эмоций, их степеней и действий, вызываемых ими» 244 244 Джемс В. Психология. СПб: Изд-во К.Л. Риккера, 1911. С. 325. .

Развить свою идею основоположнику прагматизма помешал биологизм его концепции. В самом деле, ведь если эмоции присущи всему живому, или – в смягченном, как у Джеймса, варианте – живым организмам, обладающим нервной системой, то схема развития эмоций в своих самых общих чертах должна совпадать с эволюционным древом, по крайней мере, той ее ветвью, которая ведет от полипов и медуз, предок которых и должен был бы обладать искомой «первоэмоцией». Представление о собственном «эволюционном древе» эмоций не вяжется с биологической теорией их происхождения. Но нам здесь важно отметить, что, развивая противоположную – социально-историческую теорию эмоций, возникшую как отрицание биологической теории, Б. Ф. Поршнев пришел к той же самой мысли, с которой когда-то начинала биологическая теория, но которую она оказалась не в силах развить.

Итак, люди принимают у животных за эмоции неадекватный рефлекс, который, как мы знаем, обладает таким свойством, как повышенная имитатогенность, т. е. легко передается от одного животного к другому через имитацию. Определенная просодическая окраска их звуковых сигналов является неотъемлемым признаком самих сигналов, т. е. не является знаком. Так же как звуковой сигнал сопровождает определенную инстинктивную модель поведения, диктуемую ситуацией, неотделим от нее и не имеет четкой направленности, его просодические свойства продиктованы морфологией и общим состоянием животного организма, неотделимы от данного сигнала и не предназначены что-то кому-то передать. Мы уже отмечали, что для первой сигнальной системы сигналы, издаваемые животными, в качестве таковых в целом совершенно равнозначны другим явлениям и предметам окружающей среды.

Здесь нам может быть интересно мнение практического специалиста по коммуникации человека с животным – профессионального дрессировщика, который советует «избегать пользоваться интонацией при подаче команд в ходе дрессировочного процесса» 245 245 Панфилов П.Б. Интонация в дрессировке собак // Научный сборник Российской федерации служебного собаководства. М., 2002. №3. С. 81. . Интонирование сигнала мешает его восприятию животным, включает у него ориентировочный или, – если интонация звучит угрожающе, – оборонительный рефлекс, в итоге это либо замедляет у животного процесс распознавания сигнала, либо приводит к другим поведенческим реакциям, что в любом случае препятствует образованию условного рефлекса. Как видим, нормальное функционирование первой сигнальной системы несовместимо с интонированием сигнала, приданием ему тем самым особой эмоциональной окраски и направленности. Неподготовленная морфологически, центральная нервная система животного неспособна принять эту особую эмоциональную направленность сигнала, относящуюся к явлению суггестии, но она реагирует на неизбежно присутствующую в суггестии интердиктивную – отклоняющую рефлекс – функцию. Другими словами, препятствием служит интердиктивная функция интонации как речевого знака.

Определяя эмоциональные процессы как «широкий класс процессов внутренней регуляции деятельности » и поясняя, что «эту функцию они выполняют, отражая тот смысл, который имеют объекты и ситуации, воздействующие на субъекта», А. Н. Леонтьев разделяет их на три подкласса: аффекты, собственно эмоции и чувства 246 246 Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. С. 28. . Обратимся теперь к тому, что он пишет в этой связи о самом простом и генетически, по-видимому, наиболее раннем подклассе эмоциональных процессов – аффектах:

«Одна из особенностей аффектов состоит в том, что они возникают в ответ на уже фактически наступившую ситуацию и в этом смысле являются как бы сдвинутыми к концу события (Клапаред); в связи с этим их регулирующая функция состоит в образовании специфического опыта – аффективных следов, определяющих избирательность последующего поведения по отношению к ситуациям и их элементам, которые прежде вызывали аффект. Такие аффективные следы («аффективные комплексы») обнаруживают тенденцию навязчивости и тенденцию к торможению . Действие этих противоположных тенденций отчетливо обнаруживается в ассоциативном эксперименте (Юнг): первая проявляется, в том, что даже относительно далекие по смыслу слова-раздражители вызывают по ассоциации элементы аффективного комплекса ; вторая тенденция проявляется в том, что актуализация элементов аффективного комплекса вызывает торможение речевых реакций, а также торможение и нарушение сопряженных с ними двигательных реакций (А. Р. Лурия); возникают так же и другие симптомы (изменение кожногальванической реакции, сосудистые изменения и др.). […] При известных условиях аффективные комплексы могут полностью оттормаживаться, вытесняться из сознания. […] Другое свойство аффектов состоит в том, что повторение ситуаций, вызывающих то или иное отрицательное аффективное состояние, ведет к аккумуляции аффекта, которая может разрядиться в бурном неуправляемом аффективном поведении – “аффективном взрыве”» 247 247 Там же, с. 36–37 (курсив мой – В. Г.) . .