Арсений Куманьков - Война в XXI веке

После распада Советского Союза и ухода в прошлое Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений многие исследователи начали обсуждать новую парадигму описания войны. Появились самые разнообразные подходы к определению того, что происходит с войной после холодной войны. Калеви Холсти при помощи понятия «войны третьего типа» (wars of the third kind) пытался объяснить процессы, происходящие в «слабых государствах» (weak state) – на территориях, где государственная система распалась или не смогла сложиться [101] Holsti К. The State, War and the State of War / Cambridge Studies in International Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. . По мнению Криса Грея, высокие технологии и тотальная компьютеризация произвели революцию в сфере войны, что свидетельствовало о рождении «постмодернистских войн» [102] Gray C.H. Postmodern War: The New Politics of Conflict. N.Y.: Guilford Press, 1997. . Дональд Сноу доказывал, что «негражданские войны» (uncivil wars) сменили войну клаузевицеанского типа [103] Snow D. Uncivil Wars: International Security and the New Internal Conflicts. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 1996. . Эти войны представляли собой внутригосударственные конфликты, основой которых было убийство и террор против гражданского населения. Соответственно, это были более жестокие конфликты, зачастую лишённые централизованного и систематического управления. Довольно популярным стало понятие войны четвёртого поколения (fourth-generation warfare), предложенное группой американских экспертов в 1989 г. [104] Lind W.S., Nightengale К., Schmitt J.F., Sutton J.W., Wilson G.I. The Changing Face of War: Into the Fourth Generation // Marine Corps Gazette. 1989. Vol. 73. No. 10. P. 22–26. для обозначения ситуации, в которой теряется различие между войной и миром, гражданским лицом и бойцом, а борьба ведётся в том числе и в сфере культуры. Согласно концепции смены поколений войны на протяжении Нового времени, первое поколение войны (XVII – первая половина XIX в.) представляло собой старую войну, с иерархично выстроенной системой управления, низкими скоростями и использованием тактики построения в линии и колонны. Война второго поколения (XIX – первая половина XX в.) знала больше движения, использовала возможности, которые давали неприцельный артиллерийский огонь и бомбардировочная авиация, а также сильно зависела от производственных мощностей. Третье поколение войны (основы разработаны к 1918 г., реализованы в ходе Второй мировой войны) сложилось в связи с необходимостью сделать войну более эффективной, что означало отказаться от войны на истощение в пользу манёвренности и нелинейности; основной её тактикой был блицкриг.

В 1991 г. Мартин ван Кревельд представил исследование трансформации, происходящей с войной на исходе XX века [105] Кревелъд M., ван. Трансформация войны. M.: Альпина Паблишер, 2005. . Об устаревании большой войны писал Джон Мюллер [106] Mueller J. Retreat from Doomsday: The Obsolescence of Major War. N.Y.: Basic Books, 1989. . Затем он же использовал словосочетание «остатки войны» [107] Mueller J. The Remnants of War. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2004. , которое подхватил Херфрид Мюнклер – в его версии речь идет об «осколках войны» [108] Мюнклер Г. Осколки войны: Эволюция насилия в XX и XXI веках. М.: Кучково поле, 2018. . Уже в новом тысячелетии появилось понятие гибридной войны; как правило, его авторами называют Фрэнка Хоффмана и Джона Мэттиса [109] Hoffman F., Mattis J.N. Future Warfare: The Rise of Hybrid Warfare // U.S. Naval Institute Proceedings (November 2005). P. 30–32. См. также: Tamminga O. Hybride Kriegsführung. Zur Einordnung einer aktuellen Erscheinungsform des Krieges / SWP-Aktuell. 2015. No. 27. ; Cruceru V. On Contemporary Warfare: Short Review of Specific Concepts // Revista Academiei Fortelor Terestre. 2014. Voi. 74. No. 3. P. 235. . Наконец, в 1999 г. вышла книга Мэри Калдор «Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху» [110] Kaldor M. New and Old Wars: Organized Violence in a Global Era. Cambridge: Polity, 1999 (Калдор M. Новые и старые войны). Двумя годами ранее вышел сборник, где Калдор выступила в качестве соредактора: New Wars: Restructuring the Global Military Sector/ ed. by M. Kaldor, V. Basker. L.: Pinter, 1998. . Понятие новые войны закрепилось в словаре исследователей войны [111] Термин «новые войны» стал использоваться политическими учёными и философами. См. для примера: Duffield М. Global Governance and the New Wars: The Mergining of Development and Security. L.: Zed, 2001; Kalyvas S.N. “New” and “Old” Civil Wars: A Valid Distinction? // World Politics. 2001. Vol. 54. No. 1. P. 99–118; Münkler H. Die Neuen Kriege. Reinbek: Rowohlt, 2002. , хотя и вызвало серьёзные дебаты о том, насколько уместен термин «новые войны», действительно ли они новы и можно ли их считать войнами. Сама Калдор многократно отвечала на эти и связанные с ними вопросы, в частности, в третьем издании своей книги она расширила текст за счёт послесловия, посвящённого спорам о новых войнах [112] Калдор М. Новые и старые войны. С. 378–411; Kaldor M. In Defence of New Wars // Stability: International Journal of Security and Development. 2013. Vol. 2. No. 1. P. 4; Kaldor M. Global Security Cultures. Cambridge: Polity Press, 2018; Калдор M. Культура новых войн // Логос. 2019. T. 29. № 3. С. 1–21. , поэтому мы не будем останавливаться на обсуждении того, насколько точно и содержательно данное понятие. Ограничимся лишь замечанием, что, на наш взгляд, оно удобно, поскольку позволяет указать на набор характеристик, по которым могут быть описаны процессы эволюции современных войн, и поэтому в дальнейшем мы будем пользоваться им.

Итак, политические учёные, философы и социологи, занятые исследованиями вопросов войны и мира, анализируя конфликты рубежа тысячелетий, стали приходить к выводу, что происходят сущностные изменения в характере войн современности. Многие исследователи говорят о появлении нового доминирующего типа войны, который пришёл на смену войнам, описанным Клаузевицем. В первую очередь этот вывод связан с тем, что растёт число асимметричных войн, в которых регулярные правительственные силы сражаются с нерегулярными отрядами, и негосударственных конфликтов (non-state conflict, определение см. в Уппсальской программе данных о конфликтах (Uppsala Conflict Data Program, UCDP)), в которых государство вовсе не участвует. Эти конфликты связываются с иными причинами, нежели традиционные межгосударственные войны, не всегда они имеют под собой только политические причины, в отличие от «войн по Клаузевицу», которые представляют собой продолжение политики. И хотя значительная их часть была внутригосударственными конфликтами, их необходимо было отличить от традиционных гражданских войн. Мэри Калдор предложила концепт «новая война» с тем, чтобы описать доминирующий тип конфликта XXI в. Новая война, как её описывает Калдор, это вооружённый конфликт, в который «вовлечены сети государственных и негосударственных участников, а основная масса насилия направлена против гражданского населения» [113] Калдор М. Новые и старые войны. С. 20. , кроме того, в этом конфликте «размыто различие между внутренним и внешним. Новые войны и глобальны, и локальны, и они отличаются как от классических межгосударственных, так и от классических гражданских войн» [114] Там же. С. 21. .