Арсений Куманьков - Война в XXI веке

Наиболее адекватным ответом теории справедливой войны на проблему террористической деятельности может быть идея исключительности, под которой понимается, что «война с терроризмом… указывает на необходимость сделать исключения из традиционных норм» [375] AllhoffF. The War on Terror and the Ethics of Exceptionalism. P. 269. . Асимметричные войны диктуют свои правила, которые заставляют теорию справедливой войны изменить аргументацию. Принципы jus ad bellum и jus in bello должны быть пересмотрены таким образом, чтобы создать условия для эффективной борьбы с терроризмом и особенно санкционировать превентивные меры против возможных атак. Однако контртеррористическая война с необходимостью должна быть ограничена этической теорией, и ограничение это, вероятно, следует сделать более жёстким, поскольку в войне данного типа в качестве одного из субъектов конфликта неизбежно задействуется гражданское население, которое до победы будет главной его жертвой.

В главе 2 мы среди прочих характеристик современной войны назвали проникновение в политическое пространство экономических структур. Особенно заметной и одновременно вызывающей обеспокоенность у политических и военных экспертов становится их активность в сфере войны. Как замечает Питер Уоррен Сингер – старший научный сотрудник фонда «Новая Америка» и профессор Университета штата Аризона, один из ведущих мировых специалистов по проблемам новых войн, – рассуждая о характере конфликтов нашего времени, «как мы знаем, в нашем мире деньги обладают правом говорить громче, чем следовало бы» [376] Singer P.W. The Ethics of Killer Applications: Why Is It So Hard to Talk about Morality When It Comes to New Military Technology? // Journal of Military Ethics. 2010. Vol. 9. No. 4. P. 304. . Существует немало экономических структур, которые традиционно были заинтересованы в ведении их государствами войны. Достаточно вспомнить германский концерн Круппа, чьё имя стало синонимом милитаризма. Значение крупных промышленных групп и транснациональных корпораций и то влияние, которое они оказывали на развитие международных отношений, стремительно увеличивалось на протяжении двух последних веков. Война становится всё более дорогостоящим предприятием, превращаясь из продолжения политики иными средствами в продолжение экономики. Так, согласно отчёту Центра стратегических и бюджетных оценок, стоимость содержания одного военнослужащего в 2013 г. составляла 0,6 млн долл, в Ираке и 1,2 млн долл, в Афганистане [377] Analysis of the FY2013 Defense Budget and Sequestration. P. 7. chttp:/http://www.csbaonline.org/publications/2012/08/analysis-of-the-fy2013-defense-budget-and-sequestration/. . Сотни миллиардов долларов уходят на снабжение войск, что вызывает значительный интерес представителей самых различных отраслей экономики – не только военной промышленности, но и поставщиков продуктов питания, производителей бытовой химии и прочих товаров.

Впрочем, война всегда была связана со стремлением решить не только политические, но и экономические задачи. Подобное рассуждение можно найти у И.Г. Фихте: «…благодаря торговым интересам возникают политические понятия, которые носят самый авантюристический характер, а из них – войны, истинное основание которых уже больше не скрывается, а открыто выставляется наружу» [378] Фихте И.Г. Основа общего наукоучения // Фихте И.Г. Соч.: в 2 т. Т. 1. СПб.: Мифрил, 1993. С. 311. Примечательно, что противоположную позицию по этому вопросу занимает Кант, который в трактате «К вечному миру» называет дух торговли причиной, которая заставляет народы, а поэтому и государства, содействовать установлению мира, устраняя угрозы войны. . Бертран Рассел в главе XV своей работы по истории западной философии отмечает процесс начала доминирования экономических задач войны над политическими: «…на протяжении всего XIX столетия, вплоть до последнего времени, предприниматели стояли за мир. В настоящее же время интересы крупных дельцов повсюду настолько слились с интересами национальных государств, что положение существенным образом изменилось» [379] Рассел Б. История западной философии, и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. Новосибирск: Сибирское университетское изд-во, 2001. С. 763. . Однако в дополнение к этому традиционному образу взаимодействия экономических структур и войны в настоящее время мы сталкиваемся с примерами автономного участия экономических агентов в вооружённых конфликтах, что в исследовательской литературе получает название приватизации войны. Транснациональные корпорации если ещё не получили формального статуса легального участника международных отношений, той легитимной власти, которой требует один из принципов just ad bellum, безусловно, уже находят способы лоббирования собственных интересов в высших эшелонах власти. А вместе с тем отдельные экономические предприятия – частные военные компании (ЧВК) [380] Singer Р. W. Corporate Warriors: The Rise of the Privatized Military Industry. Ithaca: Cornell University Press, 2003. P. 6–8. действуют как самостоятельные субъекты, принимая непосредственное участие в войнах.

Государство, теряя таким образом свой уникальный статус единоличного обладателя права на ведение войны, вынужденно или целенаправленно передаёт свои функции частным субъектам. Подобные изменения касаются как внутренней политики, когда обязанность поддержания порядка и безопасности отдаётся в ведение охранных предприятий, так и внешней. Так, разведывательная служба и оборонительные задачи возлагаются на специализированные агентства. Бизнес-структуры, таким образом, встраиваются в политический процесс не только как субъекты, решающие задачи по обучению и тренировке военных кадров или формированию и вооружёнию отрядов, но и как исполнители обязанности по защите национальных интересов, традиционно приписываемой только государству. Одним из следствий этого процесса перехода военной отрасли из публичной сферы в приватную стало появление частных военных компаний. И хотя война всегда привлекала людей, стремящихся к наживе, подобные компании уникальны для системы международных отношений, которая не избавилась полностью от наследия Вестфальского мира. Их уникальность связана с тем, что они ведут автономные от государства бизнес-проекты на стыке экономики и войны.

Питер Сингер определяет частные военные компании (РМС – private military companies) как «бизнес-организации, продающие профессиональные услуги, тесно связанные с войной… и специализирующиеся в передаче военных навыков» [381] Ibid. P. 8. . Подобные фирмы занимаются оказанием помощи странам, вооружённые силы которых недостаточно развиты. В первую очередь эта помощь состоит в проведении обучения и тренировок, участии в разработке тактических и стратегических планов или развёртывании разведывательной сети. Однако сотрудники ЧВК – частные военные контрактники – нередко принимают непосредственное участие в боевых действиях. Наибольшую известность среди ЧВК получили такие фирмы, как Military Professional Resources Inc (MPRI), Blackwater, Stratfor, DynCorp и некоторые другие. Стремительные темпы вовлечения этих структур в вооружённые столкновения и применение частных разведывательных агентств (private intelligence agency) для сбора и анализа информации рождает немало проблем для международного права и этики войны.