Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Однако всем остальным, кроме Фейгля, мысль о книге совсем не понравилась, а особенно — Хенни, жене Поппера, которая предпочла бы, естественно, чтобы муж проводил все свободное время с ней, катаясь на лыжах и гуляя по горам. Венский лес и окрестные горные гряды Ракс и Шнееберг как нельзя лучше подходили для подобных прогулок. «Но как только я взялся за книгу, она [Хенни] научилась печатать и перепечатывала по многу раз все то, что я написал с тех пор» [329] 329 Ibid. .

Карл и Хенни Поппер, на сей раз без пишущей машинки

Более того, Попперы даже в горные походы брали с собой пишущую машинку. Стоило им расположиться на отдых в гостевом садике какой-нибудь деревенской гостиницы, как Хенни расчехляла машинку и начинала печатать.

Будущая книга Поппера должна была называться «Две основные проблемы теории познания» ( Die beiden Grundprobleme der Erkenntnistheorie ). Сформулировать эти проблемы было несложно: индукция и демаркация . И два основных ответа, которые давал на них Поппер, были не менее четкими и понятными: никакой индукции не существует, а демаркационную линию между научными и ненаучными теориями позволяет провести фальсифицируемость.

Как писал Поппер, «С самого начала эта книга была задумана главным образом как критическое обсуждение и исправление доктрин Венского кружка» [330] 330 Ibid. . Поппер постепенно превращался в «официальную оппозицию» Венскому кружку, по выражению Нейрата. Однако Поппер подчеркнуто держался в стороне: «Меня никто никогда не приглашал, и я никогда не искал приглашения» [331] 331 Ibid. .

По другому случаю он отмечал: «Я никогда не был членом Венского кружка, однако ошибкой было бы предполагать, что меня не принимали в кружок вследствие моего оппозиционного отношения к его идеям. Это неверно. Я был бы очень рад стать членом Венского кружка. Правда в том, что Шлик ни разу не пригласил меня поучаствовать в его семинаре. А членом Венского кружка можно было стать, только получив приглашение» [332] 332 Popper в Schilpp, 1974. .

Не позаботиться о материализации такого приглашения было на первый взгляд большой ошибкой со стороны Морица Шлика. Ведь великие таланты Поппера уже давно, можно сказать, резали глаза. Однако Шлик опасался, что агрессивность и упрямство Поппера нарушат атмосферу доброжелательности, без которой дух Венского кружка был немыслим. Шлик своими глазами видел Поппера в действии в декабре 1932 года, на встрече кружка Гомперца, и знал, на что тот способен, когда разгорячится.

Если у Поппера и вправду в тот вечер пробудился страх сцены, это ничуть не пригасило его боевого задора. Первым делом он желчно раскритиковал идеи Витгенштейна. Опроверг его точку зрения, что утверждение может быть осмысленным, только если описывает возможный факт. Утверждение Витгенштейна, что все остальное «не выражается словами», Поппер заклеймил как подавление свободы слова, а это он уподоблял догматизму католической церкви.

Терпение Шлика быстро истощилось, и он в ярости ушел с заседания. Он был готов выслушать любую критику в свой адрес, но не собирался пассивно сидеть и слушать беспощадные нападки на Витгенштейна.

Постоянные резкости молодого выскочки раздражали не только Шлика. Курт Гёдель, ни в коей мере не поклонник Витгенштейна, писал Карлу Менгеру: «Недавно я познакомился с неким герром Поппером (философом), который написал бесконечной длины книгу, решающую, по его словам, все философские проблемы. Он отчаянно старался заинтересовать меня. Как ты думаешь, он человек стоящий?» [333] 333 Письмо Гёделя Менгеру, 4 августа 1932.

Но Поппер был не из тех, кого тревожат чужие сомнения. Закончив работу над своей «бесконечной длины книгой» об основных проблемах философии, он уговорил Фейгля, Карнапа, Шлика, Франка, Гана, Нейрата и Гомперца прочитать по крайней мере отдельные части из нее. А ведь этот манускрипт, не будем забывать, представлял собой разгромную критику Венского кружка! Замечания были очень неприятные, особенно в тех случаях, когда Поппер оказался прав.

Даже Герберт Фейгль, который с самого начала уговаривал Поппера облечь свои идеи в форму книги, замечал впоследствии, что «от всего этого остается противный осадок. Поппер опередил нас едва на шаг, а сам считает возможным проповедовать нам с вершин. Его бесспорно виртуозное владение словом, неукротимая энергия и неутолимая жажда спорить (которая стоила мне многих бессонных ночей) способны, словно дубинкой, насмерть забить любого честного противника. Но особенно неприемлемой, как мне помнится, была его вечная самоуверенность, страсть извлекать как можно больше пользы из каждой своей «победы», тащить ее домой, всячески лелеять и напоминать о ней при каждом удобном случае» [334] 334 Письмо Фейгля Шлику, 14 сентября 1933. .

Карнап со своим хладнокровием, как всегда, был готов выслушать любые замечания. Он писал Шлику: «Гомперц говорит, что там, где Поппер соглашается с нами, то есть с кружком, его подача становится доступнее, а там, где он критикует наши взгляды, он ближе подходит к приемам, используемым в науках. Мне представляется, что Гомперц в чем-то прав. Лично я полагаю, что нам есть чему поучиться на комментариях Поппера» [335] 335 Письмо Карнапа Шлику, 19 января 1933. .

«Поппер ужасно спешит» [336] 336 Письмо Шлика Карнапу, 18 июня 1933. , — стонал Мориц Шлик. Но он хотел жить сам и давать жить другим — и даже принял книгу Поппера для публикации в серии Schriften zur Wissenschaftlichen Weltauffassung . Так, после радикального редакторского сокращения, которого требовал издатель, в 1934 году этот том увидел свет под названием «Логика научного исследования». Поппер больше нигде не мог бы опубликовать свою первую книгу. Очевидно, Мориц Шлик был способен в полной мере оценить идеи Поппера, просто не выносил автора как человека. Можно отметить, что полный текст «Двух основных проблем» вышел лишь сорок четыре года спустя.

«Необычайно умная книга, — писал Шлик о «Логике научного исследования». — Но я не могу читать ее с незамутненным удовольствием, хотя и считаю, что автор почти всегда скорее прав, если воспринимать то, что он пишет, с симпатией. Однако его подача, как мне представляется, уводит не в ту сторону. Дело в том, что подсознательное стремление оригинальничать любой ценой вынуждает его брать самые незначительные примеры воззрений нашей группы (иногда речь идет просто о терминологии), искажать их ad libitum [337] 337 Сколь угодно (лат.). , а затем живописать эти воззрения, выдуманные уже скорее не нами, а им, как фатальные ошибки с нашей стороны по важнейшим принципиальным вопросам (причем он искренне убежден, что это именно фатальные ошибки). Такой искаженный подход к делу не делает чести всей системе его взглядов. Однако со временем его самооценка несколько понизится, в этом нет сомнений» [338] 338 Письмо Шлика Карнапу, 1 ноября 1934. .