Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Оптимизм Шлика так никогда и не оправдался.

Если Мориц Шлик не мог читать «с незамутненным удовольствием» книгу Поппера, вскоре его ожидало еще более тяжкое испытание: он был вынужден иметь дело с рукописью о научных основаниях истории и экономики, которую представил ему Отто Нейрат. Прочитав ее, Шлик понял, что у него нет выбора: придется возражать против ее публикации во вверенной ему серии. Он поделился со своим коллегой-редактором Филиппом Франком: «Я начал читать ее с большими надеждами, но какое потрясение ожидало меня! Ее стиль настолько вульгарен, настолько противоречит нашим целям, что никто, я уверен, не воспримет текст всерьез, кроме совсем слепых последователей» [339] 339 Письмо Шлика Франку, 16 июля 1930. .

Отклонить рукопись близкого коллеги — не пустяк, особенно если этого коллегу вдобавок несправедливо лишили академической карьеры. К тому же Отто Нейрат был не из тех, кто легко мирится с отказом. Вердикт Шлика возмутил его до глубины души, он потребовал письменного заключения независимого эксперта и обратился за поддержкой к Филиппу Франку, доверенному другу и товарищу еще со студенческой скамьи.

Поэтому Шлику пришлось обосновать решение. «После самого досконального изучения и самых глубоких раздумий», — писал он Франку, он все же не может взять на себя ответственность за публикацию книги Нейрата в своей серии, и «дело не в высказанных в ней мнениях, на самом деле я по большей части согласен с мыслями автора, а в стиле, который придает книге совершенно ненаучный и несерьезный характер… Так пишут исключительно в целях пропаганды и убеждения. Это особенно очевидно по тому, что примерно половина предложений — я не преувеличиваю — кончается восклицательным знаком, и хотя эти символы легко заменить точками (и Нейрат наверняка уже так и поступил), восклицательный характер этих утверждений от этого не меняется)» [340] 340 Ibid. .

«Практически каждый довод, — сетовал Шлик, — строится по одной и той же схеме: «Должно быть так-то и так-то, поскольку всякий, кто верит в единство науки, которое строится на материализме, неизбежно разделяет эту точку зрения», либо «Дела обстоят так-то и так-то, поскольку любое противоположное мнение было бы метафизикой и богословием». И когда почти на каждой странице автор победоносно восклицает, что человек прекрасно может обойтись и без Бога и ангелов, это навевает на сочувствующего читателя невероятную скуку, а читателю нерасположенному представляется крайним догматизмом — и смешит обоих» [341] 341 Ibid. .

Особенно Шлика раздражало, что из-за этого тягостного труда ему пришлось отложить летний отпуск. А упрямство Нейрата стало последней каплей. Нейрат пообещал написать для серии Шлика книгу об обосновании научного миропонимания, а представил какие-то лозунги на потребу толпе. Шлик печально писал: «Неужели кто-то поверит, что так можно склонить на свою сторону противника? Если Нейрат и в самом деле питает подобные надежды, то лишь из-за присущей ему детскости и наивности. Если автор ощущает потребность выступать против метафизики на каждой странице до единой, у читателя невольно возникает вопрос, действительно ли автор в полной мере отвергает метафизику или все же остался склонен к ней где-то в глубине души» [342] 342 Ibid. .

В приложенном к отзыву длинном письме Шлик изливал Франку душу:

К несчастью, когда я объявил Нейрату о своем решении в кофейне — как вы можете себе представить, все выглядело как нельзя более по-дружески, — мои доводы не встретили вовсе никакого понимания. Напротив, он сразу же заявил мне, что мою точку зрения можно объяснить пережитками буржуазных предрассудков, от которых я так и не освободился, и хотя он допустил, что намерения мои были самыми честными, но назвал меня аристократом и вдобавок надменным. Если издатель на основании моего отзыва откажется печатать книгу, сказал Нейрат, он подаст в суд и, вероятно, выпустит книгу с пометкой, что я ее отклонил. Причем все это говорилось, напоминаю, нежнейшим тоном. На следующий день, то есть вчера, он несколько часов (!) проговорил со мной по телефону, опять же самым дружеским тоном, но при этом постоянно осыпал меня грубыми обвинениями. С его точки зрения, я нарушил этикет, принятый в республике людей науки, и любая третья сторона согласится, что морально я неправ. Он говорит, что я не имею права вести себя как цензор. Еще он воспользовался случаем преподать мне несколько прописных истин. В частности, он обвинил меня в асоциальности: я только делаю вид, что сочувствую ему, а на самом деле меня все это не задевает и я начисто лишен внутренней теплоты [343] 343 Приложение к письму Шлика Франку, 16 июля 1930. .

Затем Шлик совершенно серьезно спросил Франка, не может ли он обратиться к Эйнштейну, чтобы тот вынес свое суждение по этому вопросу. Однако по здравом размышлении Шлику показалось, что и этот вариант приведет к осложнениям: «Нейрат просто скажет, что и Эйнштейн испорчен знакомством с членами Прусской академии наук или еще что-нибудь столь же обобщенное» [344] 344 Ibid. .

К счастью, Филипп Франк, друживший с Нейратом еще со студенческих лет, придумал способ успокоить Нейрата и разрешить этот конфликт так, чтобы ни одна из сторон не потеряла лица. Вскоре Шлик с огромным облегчением мог сообщить Карнапу, что Нейрат «собирается представить совершенно новую рукопись, где обрисовано введение в теоретическую социологию — предмет для него настолько знакомый, что он способен написать книгу в мгновение ока» [345] 345 Письмо Шлика Карнапу, 7 августа 1930. .

На сей раз Нейрат ставил точки вместо восклицательных знаков, и вскоре его новая книга заняла свое место в серии. (Старая, марксистский памфлет, так и остается неизданной.) Однако буря в стакане воды не прошла бесследно. Нейрат сильнее прежнего укрепился в мысли, что психика Шлика полна подавленных буржуазных наклонностей. А Шлик, со своей стороны, заключил: «Не думаю, что тактичность и хороший вкус обязаны проявлять только представители «буржуазии»» [346] 346 Письмо Шлика Карнапу, 7 августа 1930. .

Книга Нейрата «Эмпирическая социология» ( Empirische Soziologie ) была опубликована как том пятый, а книга Поппера «Логика научного исследования» — как том девятый серии под названием Schriften zur Wissenschaftlichen Weltauffassung .

Однако первого тома в этой серии не было, и эта странность объясняется отнюдь не рассеянностью. Недостающим томом должна была стать книга Фридриха Вайсмана «Логика, язык, философия» ( Logik, Sprache, Philosophie ). В манифесте Венского кружка от 1929 года это сочинение уже успели назвать весьма доступным изложением основных идей «Логико-философского трактата» Людвига Витгенштейна [347] 347 Уточнение: манифест («Научное миропонимание — Венский кружок») не содержит этого утверждения, вероятно, высказывание заимствовано из другого источника. (Прим. пер.) . А за несколько лет до этого Шлик даже написал к ней предисловие, однако эта заметка так и пылилась себе в ящике его стола. Фридрих Вайсман был одним из тех студентов, которые когда-то создали кружок Шлика. И для студента он был явно староват.