Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Карнап вовсе не отказывался обсуждать эту точку зрения. Хотя он включил «реальность внешнего мира» в число мнимых проблем в философии, он был готов признать, что его подход и подход Нейрата вполне могут оказаться двумя сторонами одной медали.

Еще одной мнимой проблемой, как считал Карнап, был вопрос о том, похоже ли сознание другого человека на твое собственное. В принципе мы никогда не сможем почувствовать, к примеру, огорчение господина К. как свое собственное. Мы только можем заключить по поведению господина К., что он огорчен. Убежденность, что в глубине души господин К. чувствует то же самое, что и мы, невозможно подтвердить, а следовательно, для науки она значения не имеет. По словам Карнапа, это «когнитивно неважно» [361] 361 Carnap, 1928b. .

Карнап заглядывает в бездну

Мнение Карнапа Нейрату понравилось, поскольку прекрасно сочеталось с его знаменитым старым любимым коньком — единой наукой. Гуманитарным дисциплинам не требуется своего особого места. Все происходящее — часть природы, а следовательно, часть физического мира, а он вмещает в себя все сказанное и подуманное. Нравы, общества, эмоции, обычаи — все это есть результат физических законов. Карнап отмечал, что Нейрат как-то раз даже пытался перевести все понятия фрейдистского психоанализа на «язык физикалиста», основанный на чисто бихевиористских терминах [362] 362 Carnap, 1963. . Это героическое начинание ни к чему не привело, однако оба философа изо всех сил держались за физикализм.

Но когда Карнап написал статью «Физикалистский язык как универсальный язык науки» ( Die physikalische Sprache als Universalsprache der Wissenschaft ), внезапно сгустились тучи. Едва заглянув в статью, Витгенштейн вскипел от ярости. Этот Карнап, которого он давным-давно прогнал с глаз долой, имеет наглость не признавать его заслуг, смеет цитировать только самого себя — причем «с незаурядной добросовестностью» [363] 363 Письмо Витгенштейна Шлику, 6 марта 1932. . Витгенштейн от злости нажаловался Морицу Шлику, тот рассказал о его недовольстве Карнапу, а Карнап ответил в свое оправдание, что в своих прежних сочинениях часто воздавал должное Витгенштейну, а здесь ему это просто не понадобилось.

Шлик передал ответ Карнапа Витгенштейну, но того это вовсе не успокоило. Особенно его задело ехидное замечание Карнапа, что сам Витгенштейн не славится щепетильными ссылками на других авторов. Хочется вспомнить о бревне и соринке.

«Чтобы писать такое, нужно быть человеком гораздо глубже Карнапа!» [364] 364 Письмо Витгенштейна Шлику, 8 августа 1932. — бушевал Витгенштейн. Более того, «физикализм», как он отмечал, — ужасный термин. Карнап на это заметил, что понять гнев Витгенштейна способен только психоаналитик [365] 365 Из неопубликованного фрагмента автобиографии Карнапа. См. Stadler, 2015. .

Вся эта жаркая перепалка шла туда и обратно через Морица Шлика, который в это время пытался отдохнуть в Каринтии на юге Австрии. Он не прислушался к словам своего лечащего врача, который посоветовал не указывать адреса, куда пересылать почту. И вот теперь ему ни за что не отделаться от неблагодарной роли посредника. Весь отпуск насмарку!

Шлик писал Карнапу:

В этом конверте ты найдешь два письма от Витгенштейна, которые он прислал мне с просьбой надписать на них твой адрес и переслать тебе, не вскрывая. Однако я прекрасно знаю, что в них, и играть роль посредника мне в высшей степени мучительно. Я отказался пересылать тебе письмо Витгенштейна ко мне, так что теперь он сам тебе напишет. Разумеется, тебе известно, как глубоко я уважаю вас обоих, поэтому ты легко можешь представить себе, какие страдания причиняет мне вся эта злосчастная история… Передо мной сущая загадка, с какой стороны ни взгляни! Большая удача, что ты такой спокойный и рассудительный. А я сейчас не знаю, что и думать [366] 366 Письмо Шлика Карнапу, 24 августа 1932. .

Эта «злосчастная история» принесла много страданий и Фридриху Вайсману. Витгенштейн (уж кто бы говорил!) донимал его упреками, что книга до сих пор не готова. Ведь если бы она уже вышла, это однозначно подтвердило бы приоритет Витгенштейна! А Вайсман, вместо того чтобы работать над ней, тратил время и силы на передачу воззрений Витгенштейна Венскому кружку. Скоро дойдет до того, писал Витгенштейн, что все решат, будто это он, Витгенштейн, украл все идеи у Карнапа. «Такое было бы, разумеется, крайне нежелательно для меня» [367] 367 Письмо Витгенштейна Шлику, 6 мая 1932. , — едко добавил он.

Вайсмана это глубоко ранило. Потом он целых два семестра всячески старался ни словом не упоминать о Витгенштейне на встречах кружка, даже имени его не называть. Шлик тоже начал внимательнее следить за словами. Очевидно, эта самоцензура сильно повредила прежнему свободному потоку мысли в кружке. Теперь всем было ясно, что они идут по минному полю.

Но затем все внезапно изменилось к лучшему, и мир снова заиграл яркими красками. В сентябре 1933 года Шлик и Витгенштейн провели вместе несколько счастливых дней в деревеньке на побережье Адриатики. Витгенштейн открыл новый философский инструмент — метод «языковых игр», по его выражению. Сутью метода были мысленные эксперименты, показывающие, как глубоко все наши понятия и утверждения коренятся в человеческой деятельности.

Рассмотрим несколько примеров языковых игр, каждая из которых поначалу кажется чисто словесной, но если взглянуть внимательнее, окажется, что она не может обойтись и без невербальной деятельности: «Отдавать приказы или выполнять их; Изготавливать объект по его описанию (чертежу) … Просить, благодарить, проклинать, приветствовать, молить» [368] 368 Витгенштейн, 2018b. .

Толковать эту деятельность в терминах теории образов было бы искусственным. Если я говорю спасибо, тем самым я, безусловно, описываю чувства признательности и благодарности, но во многих случаях это к делу не относится. Говорить спасибо в современном обществе — инструмент, который обеспечивает более гладкое течение общественной жизни, или, по выражению самого Витгенштейна, часть нашей «формы жизни».

Витгенштейн отвергал ошибочное, по его мнению, мнение Карнапа, что «логический анализ помогает увидеть скрытое (подобно химическому и физическому анализу). Если, например, хочешь понять, что означает слово «предмет», надо посмотреть, как он применяется на практике» [369] 369 Wittgenstein, Big Typescript TS. Машинописный текст по каталогу G. H. von Wright, 213. . Смысл слова, говорил Витгенштейн, определяется правилами его использования, подобно смыслу ладьи или слона в шахматах. То же самое относится и к логическим утверждениям: «Рассматривай предложение как инструмент, а его смысл как его применение!» [370] 370 Витгенштейн, 2018b. . Это идет вразрез с главной мантрой Венского кружка: «Смысл утверждения состоит в методе его верификации».