Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Идеальный язык науки, язык того типа, к которому стремился Карнап, интересовал Витгенштейна даже меньше, чем эсперанто. Он хотел анализировать обыденный язык со всеми его подводными камнями. Цель его философии была терапевтичной: «показать мухе выход из мухоловки» [371] 371 Ibid. . Здесь снова можно найти подсказку в языке: «Философ лечит вопрос как болезнь» [372] 372 Ibid. . Витгенштейн и сам отмечал, что его собственный стиль анализа языка родственен психоанализу легендарного старого профессора Фрейда: обе методики «делают бессознательное сознательным, а следовательно, безопасным» [373] 373 Дневник Витгенштейна, 29 октября 1930. October 29, 1930. .

Шлик и Витгенштейн в очередной раз решили изменить структуру книги Фридриха Вайсмана, как всегда, не спросив согласия автора. Когда он выслушал их новые требования, то с досадой пожаловался Карлу Менгеру, умевшему сочувствовать: «Теперь мне велено составить целый ряд примеров, от самых простых идей до самых сложных во всей философии: считается, что тогда решения философских задач свалятся нам под ноги, будто спелые плоды» [374] 374 Письмо Вайсмана Менгеру, лето 1936 (без даты). .

Картина, безусловно, рисовалась заманчивая, но воплотить ее в жизнь было неподъемной задачей. Вайсман отчаянно пытался уклониться от этого титанического труда, но безуспешно. Как-то раз его затемно разбудили и велели немедленно явиться домой к Шлику. Вайсман покорно встал и побрел сквозь сумрак. Там его ждал Витгенштейн. Вайсману сообщили, что он должен по крайней мере попробовать осуществить новую концепцию. Неужели Витгенштейн многого просит? Просто попробовать! Вайсман, естественно, уступил. Однако предупредил, что если книга выйдет слишком поздно или вообще никогда, он в этом не виноват.

Все его опасения оправдались в точности. Витгенштейн продолжал генерировать идеи все более бурно и беспорядочно. Несколько раз книга была «готова к печати», но ее отзывали в последний момент и подвергали очередному раунду радикальной правки. Да чья это книга, в самом деле?

В письме к Шлику Вайсман жаловался на «трудности совместной работы: он [Витгенштейн] постоянно следует последним капризам вдохновения, рушит все, что до этого воздвиг, так что трудно удержаться от чувства, что нет ни малейшей разницы, в каком порядке излагать свои мысли, если в итоге все равно камня на камне не остается» [375] 375 Письмо Вайсмана Шлику, 9 августа 1934. .

В какой-то момент Вайсман и Витгенштейн даже договорились, что каждый напишет свою книгу. Но вскоре от этого плана отказались, и Вайсман снова остался один на один с неподъемной задачей. А когда наконец показалось, что он достиг успеха, Витгенштейн решил переработать весь текст в последний раз за лето.

Нейрат с иронией говорил своему молодому товарищу Генриху Нейдеру: «Сошлись ли наконец слова Пророка со словами господа? Как там дела у бедняги Вайсмана? Когда господь явится ему, снизойдет к этому несчастному смертному во дни священных празднеств? Или случится так, что откровения господа будут опубликованы, и Ему больше не потребуется труд его раба?» [376] 376 Письмо Нейрата Нейдеру, 8 июня 1934.

Карнап был в курсе событий благодаря Шлику: «Книга Вайсмана и в самом деле близка к завершению, осталось внести только мелкую правку. А потом Витгенштейн, приезда которого я жду через неделю, хочет добавить несколько примечаний» [377] 377 Письмо Шлика Карнапу, 12 марта 1934. .

Однако через несколько месяцев все виделось иначе: «Я вынужден уточнить свое последнее сообщение касательно книги Вайсмана: все, что Витгенштейн планирует на ближайший месяц — это составить развернутый план, а затем на плечи Вайсмана ляжет задача облечь этот скелет плотью. Я ему не завидую» [378] 378 Письмо Шлика Карнапу, 8 августа 1934. .

Раз за разом в сюжете намечались неожиданные повороты. Шлик писал Карнапу: «Последние новости о книге Вайсмана состоят в том, что писать ее будет не он, а Витгенштейн самолично! Я еще не знаю, что скажет Вайсман на такое, поскольку до сих пор говорил с ним только по телефону. Прошу тебя, пока никому об этом не рассказывай, поскольку очень может быть, что это еще не последнее слово, а об этой несчастной книге и так ходит слишком много слухов» [379] 379 Письмо Шлика Карнапу, 24 июля 1934. .

Так жертвенного агнца Фридриха Вайсмана отстранили от дела — временно. Но в конце концов стало ясно, что чутье не обмануло Шлика: это было далеко не последнее слово. Точнее и лаконичнее всех положение дел описал сам Витгенштейн: «Работать со мной — сущий ад» [380] 380 Письмо Вайсмана Шлику, 9 августа 1934. .

Вена, 1933.Австрия и Германия упраздняют демократию. Диктаторы раскрывают карты. Шлик видит, что гибель неминуема. Менгер разрабатывает этику без ценностей. Экономист Моргенштерн отрицает возможность точных прогнозов. Безработный математик открывает экономическое равновесие. Шлик утверждает, что этика — это наука, а не философия, находит смысл в жизни — это молодость. Предлагает дать счастью шанс. Шлика преследует бывший студент, грозит убийством и самоубийством.

Бывший соученик Людвига Витгенштейна стал канцлером Германии и явно не собирался останавливаться на этом. На первом месте в списке неотложных дел у Гитлера стояла аннексия его родной Австрии. В январе 1933 года, сразу после прихода к власти в Берлине, он всерьез приступил к Heimführung Австрии — ее «возвращению домой» в Германский рейх.

Весь предшествующий год австрийское отделение национал-социалистической партии бурно разрасталось. Австрийская республика была на грани переворота: христиане-социалисты удерживались у власти с самым крошечным перевесом. Вместе с правыми фракциями Landblock и Heimatblock их парламентское большинство сохранялось благодаря одному-единственному голосу.

Два политических лидера правых, Игнац Зейпель и Йохан Шобер, умерли с промежутком меньше месяца. Новый австрийский канцлер Энгельберт Дольфус (1892–1934) был непоколебимым противником нацизма, но не то чтобы демократом до мозга костей. В конституции Дольфус нашел статью, позволяющую ему ввести чрезвычайное положение и взять власть в свои руки, избегая тем самым парламентских дебатов, которые частенько выходили из-под контроля, да так, что в воздухе мелькали чернильницы. Основанием для указа канцлера был полузабытый Акт о чрезвычайных полномочиях в условиях экономики военного времени, и ничего, что Великая война уже давно окончилась.

За несколько лет до этого Отто Нейрат осознал, какая политическая мощь скрыта в механизмах экономики военного времени, и теперь Дольфус ловко задействовал эти же механизмы, но совсем с иной целью.