Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Как писал Филипп Франк Альберту Эйнштейну, это был какой-то странный вывод, если учесть, что ни Шлик, ни Нельбёк не евреи. Однако им каждое лыко в строку [472] 472 Письмо Франка Эйнштейну, 4 августа 1936. . И в самом деле, вскоре после этого некто Франц Зиверинг на страницах того же журнала написал, что никто не собирался обвинять Шлика в том, что он еврей. «Мы лишь утверждали, что он дружил с евреями и каким-то образом даже стал кумиром венских еврейских кругов» [473] 473 Schönere Zukunft, август 1936. .

Ежедневная Reichspost , как обычно, извлекла из печального события ясный политический урок: «От философского учения Шлика к духу новой Австрии нет никакого пути». Всякий, кто наделен чувством ответственности, наверняка понимает, когда следует принять срочные меры. «Святилища науки должны открыться навстречу новой Австрии».

Министр просвещения Ганс Пертнер прекрасно понял этот настоятельный намек. Он написал, что потребность в «свободе науки» не должна приводить к отрицанию истины и преподаванию ошибочных взглядов. Он добавил, что уверен в этом и не изменит позиции. И в самом деле, «если последовательный отказ от материализма и либерализма еще не привел к резким переменам, это не может поколебать нашей веры в окончательную победу». Что ж, логично.

В ежедневной газете Linzer Volksblatt некто Бернхард Бирк писал о сомнительных занятиях Морица Шлика: «Целых четырнадцать лет юные, нежные цветы человечества вынуждены были пить из отравленного кубка позитивизма, как будто это живая вода. Должно быть, результат поистине ужасен». Стойкую душу просто стошнило бы, писал Бирк. Но ведь «существуют умы тонкой организации, хрупкий фарфор от самых корней нашего народа, дети-патриоты земли австрийской, люди, стремящиеся к прекрасному и благородному. Вливать учение о позитивизме в эти открытые всему новому умы — все равно что лить серную или азотную кислоту прямо им в горло» [474] 474 Malina, 1988. .

Оставшиеся участники Венского кружка прекрасно понимали, в каком опасном положении очутились. Реакция общества на сообщение об убийстве Шлика была тому достаточно веским доказательством — впрочем, его и не требовалось. Кружок еще иногда встречался, например, дома у Фридриха Вайсмана или у Эдгара Цильзеля, но это были уже арьергардные бои. На самом же деле счастливые дни Венского кружка навсегда остались в прошлом.

Карл Менгер, не в силах выносить тошнотворный политический климат Австрии, решил вместе с молодой семьей эмигрировать в США. Он был избран вице-председателем Международного математического конгресса в Хельсинки в 1936 году и воспользовался случаем, чтобы разведать, не найдется ли ему работы за границей. В 1937 году он занял должность в Университете Нотр-Дам в Индиане, «подальше от всех центров выработки ментальных и физических отравляющих газов» [475] 475 Письмо Менгера Альту, 31 декабря 1937. .

Поначалу Менгер попросил в Венском университете лишь отпуск. И доблестно пытался поддержать жизнь в Венском математическом коллоквиуме даже на расстоянии. В последний день 1937 года он писал своему бывшему студенту Францу Альту, оставшемуся в Вене:

Меня глубоко печалит, что я так мало могу сделать для великолепного кружка венских математиков, который мне столь дорог. Думаю, вам нужно собираться время от времени и особенно следить, чтобы в коллоквиуме участвовал Гёдель. Это было бы крайне полезно не только для остальных участников, но и для самого Гёделя, пусть он этого и не понимает. Кто знает, куда его занесет, если он не будет время от времени разговаривать с тобой и с другими своими венскими друзьями. Если понадобится, прояви настойчивость, я разрешаю [476] 476 Ibid. .

Однако Франц Альт ничем не мог помочь Курту Гёделю, и Математический коллоквиум распался вслед за Венским кружком. Покинуть Австрию до аншлюса удалось не только Карлу Менгеру, но и Карлу Попперу и Фридриху Вайсману. Положение евреев становилось все безнадежнее. Официальная Австрия была против антисемитизма, но остановить эту волну не могла.

Хотя «Логика научного исследования» имела значительный успех, Карл Поппер не мог рассчитывать на академическую должность в Австрии. Даже мысль о хабилитации казалась несбыточной. Поэтому он просто работал учителем в венской средней школе, как и его жена Хенни.

По мнению Поппера, политическая ситуация в Австрии была обречена. Муссолини оказался в изоляции из-за злосчастной абиссинской кампании. У дуче оставался только один выход — сблизиться с нацистской Германией. Поэтому он больше не мог защищать Австрию от Гитлера. Австрийское государство лишилось остатков внешней поддержки.

По условиям июльского мирного договора 1936 года, два года спустя после июльского путча, австрийский канцлер Курт Шушниг пообещал Гитлеру, что включит в свой кабинет сторонников национал-социалистов. В ответ на это Гитлер снял Tausend-Mark-Sperre. Теперь границы были открыты и для немецких туристов, и для немецких журналов. И те, и другие рассказывали о жизни в Третьем рейхе только хорошее. Все больше и больше австрийцев завидовали своим немецким соседям. И в самом деле, было бы славно снова принадлежать к великой державе, хотя для евреев все, конечно, обернется несколько хуже.

Карнап писал Попперу, что понимает, что у того «земля горит под ногами» [477] 477 Письмо Карнапа Попперу, 3 октября 1936. . Еще в 1935 году Карл Поппер ушел в отпуск на неопределенный срок, чтобы разузнать, не найдется ли для него места в Великобритании. Поппер плохо знал английский, но вскоре это изменилось, причем быстро. Он не упускал ни одной возможности выступить с докладом, в чем ему помогала растущая сеть полезных знакомств. Помимо Карнапа и Бюлера в нее входили многие венцы, перебравшиеся в Англию, в том числе историк искусств Эрнст Гомбрих, приехавший туда совсем недавно, физик Эрвин Шрёдингер, надеявшийся вернуться в Австрию, и экономист Фридрих фон Хайек, который к тому моменту надежно обосновался в Лондоне. Поппер познакомился и с Альфредом Дж. Ауэром, Дж. Э. Муром, Бертраном Расселом и Нильсом Бором, а Альберт Эйнштейн написал для него рекомендательное письмо.

Однако сильнее всех Карлу Попперу помог один из старых членов Венского кружка — Феликс Кауфман. Кауфман изучал в Вене философию и юриспруденцию и входил в число так называемых юридических позитивистов, которые собирались вокруг Ганса Кельзена и вращались в кругах, связанных с экономистами Фридрихом фон Хайеком и Людвигом фон Мизесом. Кауфман не принадлежал к костяку Венского кружка, но этого и не стоило ожидать от ученого, входившего в множество других групп. Он писал о понятии бесконечности и выпустил книгу «Методология общественных наук» ( Methodenlehre der Sozialwissenschaften ).