Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

В то же самое время, но по другую сторону Атлантики вдохновленный Гёделем математик Джон фон Нейман возглавил работу в параллельном направлении. Так зародилась эра электронных компьютеров. И, как показывает наша история, цифровой мир, овладевший сегодня всей планетой, вырос из крайне отвлеченных изысканий по математической логике, которыми занимался молчаливый, скромный и, увы, страдающий паранойей участник Венского кружка еще в начале тридцатых годов.

Не все философы относились к математической логике столь восторженно. Кое-кто даже считал, что она вовсе упускает из виду подлинную суть логики. Такого мнения придерживался Лео Габриэль (1902–1987), молодой философ, написавший свою диссертацию «Понятие Бога» под руководством Генриха Гомперца. Габриэль искал логику, во всем отличную от формальной: его «интегральная логика» была призвана охватить «истинность всего в целом». Если бы это получилось, идея была бы революционной. В философии понятие «целое» даже подозрительнее, чем «ничто». Однако его применяли как пароль противники аналитической философии, а Лео Габриэль был одним из них. Его глубоко обижало, когда Мориц Шлик указывал на бессмысленность фраз вроде освященного временем аристотелевского клише «Целое больше суммы его частей» [467] 467 Über den Begriff der Ganzheit, 1935/1936, см.: Schlick. Collected Works , 2008. I/6. . Что, собственно, означает, спрашивал Шлик, эта расплывчатая формулировка «сумма его частей»? Лео Габриэль ненавидел такие педантические придирки. Хотя он защищал диплом преподавателя под руководством Шлика, в Венском кружке он не видел ничего, кроме позитивизма, чей до смерти унылый дух полностью противоречил благородной идее «целого».

Вскоре Габриэль стал учителем истории и философии в средней школе. Поскольку он был глубоко верующим христианином, то иногда писал статьи для католической ежедневной газеты Die Reichspost . После гражданской войны 1934 года он возглавил отделение философии в центре Volksheim в Оттакринге. Этот центр образования взрослых раньше был территорией социал-демократов, как и Социально-экономический музей Отто Нейрата. Режим Дольфуса предпочел не закрывать эти учебные заведения, а совершить недружественный захват и наполнить их свежей кровью и так называемым «новым духом», целью чего, как предполагалось, было «распространение христианского мировоззрения, а не этически нейтрального научного подхода».

Лео Габриэль со студенческих лет дружил с Иоганном Нельбёком — кошмаром в жизни Морица Шлика. Нельбёк не стал подчиняться приказу полиции и вернулся в Вену, поскольку в родной деревушке Крандельн чувствовал себя совершенно чужим. Теперь он жил на нищей Вестбанштрасе, где взял в поднаем комнатушку с окном во двор. Он давал уроки студентам-философам. Таких опустившихся гуманитариев, перебивавшихся чем придется, в Вене было много. Родители посылали ему пять-десять шиллингов в месяц, меньше недельного пособия по безработице для заводского рабочего. Доктор Иоганн Нельбёк, как и его друг доктор Лео Габриэль, иногда писал в Die Reichspost . Как-то раз он напечатал там рецензию на книгу Эйнштейна «Мир, каким я его вижу», вышедшую в 1934 году. Не теряя времени, Нельбёк принялся громить идеи Эйнштейна в пух и прах. Он привлек внимание к «фундаментальной недостаточности» мировоззрения Эйнштейна — нечего и говорить, что эта недостаточность состояла в «недостаточно глубоком проникновении в суть строго научных оснований и методологии».

На это «недостаточно глубокое проникновение в суть» Нельбёк напустился с великой яростью, особенно потому, что «позитивистские круги, близкие к Эйнштейну, отрицают существование объективного (особенно в сфере нравственности и правосудия) и считают его ментальной конструкцией, лишенной смысла».

Эти слова Нельбёка были, разумеется, нацелены против его заклятого врага Морица Шлика, с которым ему еще предстояло свести счеты. Кого-кого, а Иоганна Нельбёка нельзя было сбить с намеченной цели! И Мориц Шлик это прекрасно понимал — и ему было страшно.

Карл Менгер в своих воспоминаниях описывает трогательную сцену. Во время официального приема Менгер заметил, как один из гостей, стоявший рядом с президентом, «довольно фамильярно» помахал Шлику, а тот ответил тем же. «А, так у вас есть друзья в высших эшелонах?» — усмехнулся Менгер. Шлик помрачнел и сурово ответил: «Мы не друзья. Это агент из службы безопасности, который когда-то был моим личным телохранителем» [468] 468 Menger, 1994. .

Только тогда Карл Менгер узнал, что его друга Морица Шлика уже много лет преследует психопат, который грозится убить его. Но поскольку все эти угрозы не сопровождались никакими действиями, полиция, выделив Шлику охрану, через некоторое время отзывала ее, так как ничего страшного за это время не происходило. Полицейских можно было понять, ведь профессор Шлик был цел и невредим и на самом деле никто не покушался на его жизнь и здоровье, так зачем же ему телохранитель? Поэтому Шлику с каждым разом было все труднее добиваться защиты.

Менгер пишет: «Я помню, словно это было вчера, как Шлик с натянутой улыбкой добавил: «Боюсь, они уже думают, что это я сошел с ума»».

Весной 1936 года у Нельбёка появилась надежда получить место учителя — не в школе, этот путь был для него закрыт навсегда, а в центре Volksheim в Оттакринге. Его кандидатуру предложил его добрый друг Лео Габриэль. По плану Габриэля, Нельбёк должен был прочитать курс лекций по позитивизму. Ведь он учился у архипозитивиста Шлика, а значит, ему есть что сказать.

Но затем глава Volksheim узнал, что Нельбёк дважды побывал в психиатрической клинике на принудительном лечении. После официального запроса Габриэлю пришлось сказать кандидату, что претендовать на эту должность он не может. Директор выразил глубокое сожаление, что все так неудачно вышло, но добавил, что некоторые учащиеся, скорее всего, были бы против этого курса, поскольку позитивизм так сильно противоречит духу времени.

Нельбёку было совершенно очевидно, что за этим гнусным предательством стоит позитивист профессор Мориц Шлик, а его друг Лео Габриэль лишь подтвердил его подозрения, что это Шлик ставит ему палки в колеса, чтобы посадить на должность в Volksheim своего старинного приятеля Фридриха Вайсмана.

Снова Шлик! Впрочем, ничего другого Нельбёк и не ожидал. За всем и всегда стоит Шлик. Шлик следит за каждым его шагом. Пора положить конец его бесчинствам!

Больше года назад Нельбёк снова раздобыл револьвер и патроны. Но потом он пересмотрел план и выбросил боеприпасы в Дунай. Теперь же он решил вернуться к первоначальному замыслу, поэтому пошел и приобрел десять новеньких обойм. Он много курил, и в ту ночь до самого утра квартирная хозяйка слышала, как он меряет шагами свою комнатушку.