Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

У безработного Вайсмана не осталось иного выхода, кроме как пройти все ужасы экзаменов; собрав волю в кулак, он наконец защитил диссертацию. К его великому облегчению, все прошло успешно, но докторская степень не помогла ему найти работу.

Вайсман был не единственным трудным ребенком среди студентов Шлика. Тому пришлось опекать и Розу Рэнд, бедную как церковная мышка. Она еле-еле сводила концы с концами — зарабатывала переводами научных книг и статей с польского на немецкий. К тому же она прилежно вела протоколы заседаний Венского кружка, но за это не полагалось никакого денежного вознаграждения.

В какой-то момент показалось, что она все-таки сможет получать деньги за свою преданность кружку. Карнап написал ей из Праги, что они с Нейратом будут ей очень благодарны, если она сможет подготовить полную расшифровку всех заседаний кружка за зимний семестр. «Тогда я смогу передать вам деньги через Нейдера. Особенно нас интересуют оригинальные тексты Витгенштейна. Пожалуйста, выделяйте все дословные цитаты» [462] 462 Письмо Карнапа Рэнд, 31 мая 1935. .

Однако вскоре Карнап был вынужден сообщить Нейрату: «Роза Рэнд только что сообщила мне, что Шлик не дает разрешения, причем это, разумеется, произошло уже после того, как она закончила работу» [463] 463 Письмо Карнапа Нейрату, 22 июня 1935. .

Чтобы хотя бы немного облегчить жизнь Розе Рэнд, Мориц Шлик нашел ей работу у профессора психиатрии Отто Пётцля, того самого, который еще в бытность молодым врачом поставил начинающему писателю Роберту Музилю диагноз «тяжелая неврастения». В этот момент Пётцль сменил своего бывшего начальника Юлиуса Вагнера-Яурегга на посту главы клиники психиатрии и неврологии. Уже несколько лет Шлик знал и ценил Пётцля, более того, в двух случаях психиатр обследовал Иоганна Нельбёка и рекомендовал его госпитализировать.

Роза Рэнд

Роза Рэнд не только усердно трудилась в университетской клинике Пётцля, но и сумела одновременно написать статью по философии «Понятия «реальности» и «нереальности» в сознании душевнобольных» ( Die Begriffe «wirklich» und «nichtwirklich» aufgrund der Befragung Geisteskranker ) на основании бесед с пациентами. Однако напечатать статью не удалось, а Венский кружок не одобрил ее, в сущности, экспериментальный подход, хотя он очевидно был гораздо перспективнее всех их затяжных дебатов о протокольных предложениях.

Вскоре после этого у Морица Шлика снова появилась причина обратиться к Отто Пётцлю.

Весной 1934 года, как и планировалось, вернулся из Принстона Курт Гёдель — он провел семестр в Институте передовых исследований в качестве приглашенного профессора. Однако вскоре стало ясно, что молодой логик страдает душевным расстройством, и ему срочно необходима врачебная помощь. Шлик написал Пётцлю с просьбой «не отказать в любезности и позволить мне привезти к вам моего уважаемого коллегу приват-доцента Курта Гёделя на профессиональную консультацию» [464] 464 Письмо Шлика Пётцлю, 8 января 1935. .

Никаких хвалебных слов, подчеркивал Шлик в письме, не хватит, чтобы описать интеллектуальные способности Гёделя. Гёдель — чистый гений. «Это математик величайшего калибра, и общепризнанно, что его открытия начинают новую эру. Эйнштейн со всей уверенностью назвал Гёделя величайшим логиком со времен Аристотеля, и можно безо всяких сомнений сказать, что Гёдель при всей своей молодости величайший авторитет в мире по фундаментальным вопросам логики» [465] 465 Ibid. .

«Величайшему логику со времен Аристотеля» еще не исполнилось и тридцати, но его постоянно терзали мания преследования и страх, что его отравят. Врач старался, как мог, но лечить случай глубокой паранойи всегда дело непростое.

О психиатрах рассказывают массу анекдотов, а в Вене, пожалуй, этих специалистов особенно много. Ведь именно здесь в основном работали и Зигмунд Фрейд, и Альфред Адлер, а также Юлиус Вагнер-Яурегг и Рихард фон Крафт-Эбинг. Существует даже каноническое собрание этих историй — глава в книге «Тетя Джолеш, или закат Запада в анекдотах» ( Die Tante Jolesch oder Der Untergang des Abendlandes in Anekdoten ) венского писателя Фридриха Торберга. Профессору Петцлю в этой главе отведено почетное место.

В одном анекдоте рассказывается, как Пётцль лечит больного, страдающего паранойей (нет, конечно, не Гёделя и не Нельбёка). Лечение дает плоды, больной явно идет на поправку. И вдруг, к вящему огорчению доктора, все симптомы возвращаются.

— Кругом полно людей, и все хотят убить меня, — бормочет больной, упорно отводя глаза.

— Ну же, полноте, — уговаривает его Пётцль, — никто ничего такого не планирует.

— Нет, меня хотят отравить, и я могу это доказать, — упирается пациент.

— Друг мой, никто не хочет вас отравить!

Но пациент твердо стоит на своем — как и Пётцль. Доктор с безупречной мягкостью излагает все обычные доводы, которые помогали с другими больными. Но в этом случае они больного не убеждают. Не помогают даже самые испытанные приемы.

— Все хотят меня убить! — твердит больной. — Я точно знаю. Все. Даже вы, профессор!

— Что? Я?! — кричит Пётцль, от изумления утратив контроль над собой. — Да вы с ума сошли!

Вернемся к Курту Гёделю. Профессор Пётцль сразу же направил «величайшего логика со времен Аристотеля» в санаторий в деревне Пуркерсдорф. Это здание в стиле ар-нуво — архитектурный шедевр, созданный Йозефом Хоффманом на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Санаторий расположен не слишком далеко от западной окраины Вены и совсем близко от прелестной церкви Св. Леопольда, которую построил Отто Вагнер на территории психиатрической клиники Ам Штейнхоф.

Через некоторое время Курта Гёделя выписали, но об излечении не шло и речи. Несколько последующих лет он провел в разъездах между Веной, где он вел математический семинар, Институтом передовых исследований в Принстоне и различными психиатрическими клиниками вроде Пуркерсдорфа, Рекавинкеля и Афленца. Странные «состояния» мучили его снова и снова. Он перестал быть завсегдатаем собраний Венского кружка, но на встречи Венского математического коллоквиума по возможности ходил.

И в самом деле, никто не сомневался, что труды Гёделя знаменуют начало новой эры. В тридцатые годы математическая логика расцвела и превратилась в одну из ведущих наук, по значимости сопоставимую с квантовой физикой. Ей заинтересовались блестящие молодые ученые, в том числе поляк Альфред Тарский и англичанин Алан Тьюринг, которые обогатили эту область своими восхитительными открытиями.