Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

По мысли Поппера, протокольным предложением (или «базовым предложением», как предпочитал говорить Поппер) может служить любое высказывание при соответствующих условиях. С другой стороны, не существует предложений, в которых можно быть абсолютно уверенными, то есть уверенными настолько, что это не потребует никакого дополнительного подтверждения.

В этот момент Карнап откровенно признался, что его прежние представления были ошибочными. Более того, ему показалось, что подход Поппера «снижает риск, что молодежь в поисках протокольных предложений невольно скатится в метафизику» [441] 441 Ibid. .

«Следующей задачей, — оптимистично заключал Карнап, — будет развить теорию науки посредством конструктивного сотрудничества» [442] 442 Ibid. .

Но на самом деле споры вокруг протокольных предложений разгорелись, будто лесной пожар. Масла в этот огонь подлил и Карл Гемпель, как и Карл Поппер, Эдгар Цильзель и многие другие. Мориц Шлик признавался Карнапу, что все эти дебаты видятся ему «лишними и не особенно интересными» [443] 443 Письмо Шлика Карнапу, 6 апреля 1935. . Однако в конце концов в схватку вступил даже он.

Во время весенних каникул в Амальфи, «безмятежно сидя на балконе, выходящем на голубую бухту Салерно», Шлик написал короткую статью «Основания познания» ( Das Fundament der Erkenntnis ). Свежий и отдохнувший, в превосходном настроении, он дал волю мыслям «именно в том виде, в каком они приходили мне в голову», как рассказывал он Карнапу [444] 444 Письмо Шлика Карнапу, 16 апреля 1935. . Протокольные предложения, писал Шлик в статье, действительно ничем не отличаются от любых других научных утверждений: очевидно, что это гипотезы и ничего кроме гипотез («как едва ли не победоносно указывают некоторые наши авторы», — добавлял он, подкалывая Карла Поппера). И в самом деле, как только наблюдение записано или высказано каким-то иным способом, оно становится достоянием прошлого. Предложение, которое регистрирует это наблюдение, может быть основано на ошибке, что нетрудно себе представить, или сделано во сне, под влиянием алкоголя, под гипнозом (и т. д.), а значит, в какой-то момент потребует пересмотра. Но то, что Шлик называет констатациями (это слово иногда неточно переводят как «подтверждение» или «утверждение»), в момент, когда оно совершается, окончательно и бесповоротно и никогда не подлежит обжалованию. Констатация (акт отмечания) всегда имеет форму «Здесь и сейчас то-то и то-то».

Подлинные констатации записать невозможно: это превратит их в протокольные предложения, а следовательно, гипотезы. Нет, у Шлика на уме было кое-что совсем другое. Научные гипотезы приводят к конкретным предсказаниям, мы чего-то ожидаем. Каждый раз, когда мы подтверждаем или опровергаем такое ожидание через наши собственные наблюдения, мы что-то отмечаем . Наука подводит нас к подобным актам отмечания, однако она не основана на них.

О своих туманных констатациях Шлик писал:

Они никоим образом не лежат в основе науки; но, подобно языкам пламени, познание как бы достигает их, прикасаясь к каждому лишь на мгновение и затем сразу же их поглощая. Набрав сил, огонь познания охватывает и остальное.

Эти моменты свершения и горения — самое существенное. Весь свет познания идет от них. Поисками источника этого света философ на самом деле и занят, когда он ищет последний фундамент познания [445] 445 Цит. по: Шлик, 1993b. С. 50. .

Лучше не могли выразиться даже древнегреческие философы — а с балкона Шлика в Амальфи, безусловно, открывался чарующий вид на сверкающие просторы Средиземного моря. Однако Нейрат из туманной Голландии высмеял его в ответ. «Такая лирика может кому-то понравиться, но всякий, кто отстаивает дело радикального физикализма на службе науки… не пожелает считаться философом, принадлежащим к подобной школе» [446] 446 Otto Neurath. Radikaler Physikalismus und «Wirkliche Welt», Erkenntnis, 1934, 4, см.: Neurath, 1981. .

В своей статье «Радикальный физикализм и «реальный мир»» ( Radikaler Physikalismus und «wirkliche Welt» ) Нейрат пустился в полемику со Шликом. Начал он с веселого замечания: «Один представитель Венского кружка как-то заметил, что все мы гораздо лучше видим остаточные следы метафизики не у себя, а у соседа». Поэтому Нейрат предложил указать на «остаточные следы метафизики» в мышлении Шлика. Что и сделал — пространно и с наслаждением. К концу статьи он подвел итог своему диагнозу: «Такое впечатление, что мы нашли здесь последние следы непротиворечивой метафизики» [447] 447 Ibid. . Однако было неясно, подразумевает ли Нейрат под этой уничижительной фразой, что Шлик когда-нибудь сможет преодолеть эти «последние следы».

Поначалу Шлик не собирался сколько-нибудь подробно рассматривать эти «довольно глупые замечания Нейрата». Он признавался своему другу Карнапу: «Как ты можешь себе представить, меня все это застало врасплох. Разумеется, отвечать прямо я не собираюсь» [448] 448 Письмо Шлика Карнапу, 6 апреля 1935. . Все же он не хотел и полностью уклоняться от дискуссии, хотя с течением времени она виделась ему «все более и более нелепой».

Поэтому в следующей статье он написал: «Я был несколько удивлен, когда меня обвинили в том, что я метафизик и поэт. Но поскольку я понимал, что воспринимать подобные обвинения всерьез невозможно, первое меня не покоробило, а второе мне не польстило, и я не намерен продолжать дискуссию» [449] 449 Facts and Propositions, 1935, см.: Schlick. Collected Works 2008, I/6. .

Тем не менее он вступил в спор — «с юмором» и не упоминая Нейрата по имени, чем нанес ему двойную обиду.

Нейрат доказывал, что утверждения можно сопоставлять только с другими утверждениями, но не с фактами. Шлик «со всей невинностью» спросил, почему утверждение в путеводителе для туристов — ну, например, что у некоего собора два шпиля — нельзя сопоставить с реальностью?

Шлик видит, что видит

Нейрат хотел связать истинность утверждения и его соответствие другим утверждениям. А Шлик не усматривал в этом ничего, кроме возвращения к когерентной теории истины, которая уже давно похоронена и забыта. Сам он предпочитал теорию соответствия, или корреспондентную теорию истины, поскольку ее интуитивно понимали люди необразованные. Истинность предложения не имеет отношения к тому, согласуется ли оно с другими предложениями (как гласит теория когерентности), а зависит только от того, насколько оно соответствует реальности, и всякий, кто пожелает опереться на это утверждение, чтобы обвинить его, Шлика, в метафизике, пусть так и поступает, однако Шлик не откажется от своих Konstatierungen , что бы ни случилось. «Я вижу, что вижу!» — и он будет это видеть, даже если все ученые на Земле станут утверждать иначе. Продолжая уязвлять Нейрата, однако прямо не называя его, Шлик продолжал: «Если кто-то скажет мне, что я верю в истину в науке лишь потому, что она принята «учеными из моего культурного окружения», я в ответ смогу лишь улыбнуться. Да, я и правда очень верю в ученых, но лишь потому, что всякий раз, когда мне удавалось проверить утверждения этих славных ребят, я неизменно находил их достойными доверия» [450] 450 Tatsachen und Aussagen, 1935, см.: Schlick. Collected Works I/6, 2008. .