Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Однако нацисты ждать не стали. В июле 1934 года австрийские национал-социалисты предприняли попытку переворота. Люди из «СС-штандарта 89» в краденой военной форме штурмовали здание администрации канцлера и национальную радиотрансляционную службу. Этот жалкий любительский путч потерпел полное поражение всего через несколько часов, но за это время погиб Энгельберт Дольфус — нацисты считали его своим главным врагом, и он был застрелен в своем кабинете. После этого произошло еще несколько восстаний, которые унесли сотни жизней, как и репрессии левых в ходе февральских событий.

Новым главой Фронта Родины стал Курт Шушниг. На вид он был точь-в-точь строгий директор школы. А на посту канцлера следовал политике своего предшественника, убежденный, что единственная надежда во внешней политике — Муссолини, а внутреннюю политику лучше всего обеспечивать при помощи клерикально-фашистского фольклора.

Естественно, научному миропониманию было трудно выжить в авторитарном государстве, которое искало поддержки в возрождении средневековых празднеств и организации католических паломничеств.

Шлик не был политическим противником корпоративного государства, однако его просвещенная философия была этому государству совершенно чужда. Наблюдательный Эрнест Нагель, молодой американский философ, побывавший в 1935 году на нескольких лекциях Шлика, писал: «Мне пришло в голову, что хотя я находился в городе, переживавшем экономический упадок, во времена, когда в обществе заправляли реакционные силы, представления, так убедительно излагавшиеся с университетской кафедры, были словно мощная интеллектуальная взрывчатка. Интересно, долго ли в Вене будут терпеть подобное учение» [430] 430 Nagel, 1936. .

Очевидно, недолго, однако финал оказался даже горше, чем можно было тогда представить.

Кстати, Нагель был лишь одним из многих молодых ученых, приезжавших в Вену, чтобы изведать вкус научного миропонимания, и уехал он необыкновенно обогатившись. Он прославился как американский истолкователь логического позитивизма в духе Венского кружка и написал фундаментальный труд «Структура науки» ( The Structure of Science ), а также стал соавтором знаменитой книги «Теорема Гёделя».

Первым из этих молодых ученых стал Фрэнк П. Рамсей, который несколько раз навещал не только Витгенштейна, но и Морица Шлика. Изучая город, Рамсей даже отведал психоанализа у Теодора Райка, ученика Фрейда. Вокруг Фрэнка Рамсея все всегда происходило в ускоренном темпе — ему едва исполнилось двадцать три года, когда он стал руководителем учебных программ по математике в Королевском колледже в Кембридже, а умер совсем молодым, всего в двадцать шесть лет, от гепатита.

Из Оксфорда приехал Альфред Дж. Айер. Он прожил в Вене полгода. По возвращении в Англию он написал имевшую большой успех книгу «Язык, истина и логика», где с мастерством и ясностью излагал основные идеи Венского кружка. Побывал в Вене и американский философ Уиллард ван Орман Куайн, недавно получивший докторскую степень в Гарварде. В результате знакомства с Гербертом Фейглем Куайн решил приехать в Вену на стажировку после защиты диссертации. Вернувшись, по его выражению, «из города моей мечты» [431] 431 Quine, 1985, и Creath, 2007. , Куайн стал одним из самых влиятельных американских логиков и философов.

Карл Менгер побывал с лекциями в Польше, и после этого начался интенсивный обмен визитами и идеями между Венским кружком и польскими логиками. Много гостей приезжало и из Скандинавии, в том числе норвежец Арне Несс (1912–2009), ставший впоследствии первопроходцем в области экспериментальной философии, и финские философы Эйно Кайла (1890–1958) и Хенрик фон Вригт (1916–2003).

Складывается впечатление, что Венский кружок высоко ценили везде, кроме Австрии, за исключением, само собой, Германии, где у нацистов с позитивизмом был разговор короткий. Визиты из Берлина (оттуда в Вену в числе прочих приезжали Ганс Рейхенбах и Карл Гемпель) мгновенно прекратились.

К этому времени работа Венского кружка целиком и полностью легла на плечи Морица Шлика. Карнап и Нейрат были за границей, а верный друг Ганс Ган со своим громким голосом и понятными формулировками скоропостижно скончался на пятьдесят пятом году жизни. Во время летнего семестра 1934 года он был вынужден прервать лекцию, оказавшуюся одной из последних, из-за невыносимой боли в животе. Оказалось, что у него рак. Была сделана срочная операция, но Ган ее не перенес. Он умер за день до нацистского путча. После этого в Вене не осталось ни одной живой души из прежнего Urkreis. Эпоха близилась к концу.

Как писал Эрнест Нагель, «Из-за безвременной смерти Ганса Гана, отъезда Рудольфа Карнапа в Прагу, бегства Отто Нейрата в Гаагу и поездок Курта Гёделя в Принстон кружок лишился своих самых сильных, самых оригинальных участников» [432] 432 Nagel, 1936. .

Незадолго до смерти Ганс Ган возобновил переписку с Паулем Эренфестом, близким студенческим другом, одним из «неразлучной четверки». За это время Эренфест подружился с Эйнштейном и стал профессором теоретической физики в Лейдене.

«Что касается меня, рассказывать особенно не о чем, — писал другу Ган. — Внешние условия неблагоприятны, поскольку жалованье сильно урезали (с особой любовью и вниманием к университетским преподавателям); интересуюсь я сейчас в первую очередь философией (логическим эмпиризмом с антиметафизическим уклоном)» [433] 433 Письмо Гана Эренфесту, 8 декабря 1932. .

Вскоре после этого Гана потрясла неожиданная новость о внезапной смерти друга. Пауль Эренфест много лет страдал тяжелыми приступами депрессии, как и его бывший учитель Людвиг Больцман. Хотя он был весьма оригинальным физиком, он ощущал, что утратил представления о квантовой физике, которая быстро развивалась. Как-то раз Эренфест написал своим ученикам отчаянное письмо, в котором откровенно описал свои пораженческие настроения: «От каждого нового выпуска Zeitschrift für Physik или Physical Review меня охватывает слепая паника. Мальчики мои, я абсолютно ничего не знаю!»

Приход к власти Гитлера привел Эренфеста в ужас, а в довершение всего его сын Василий был умственно отсталым, и все вместе стало для Пауля непосильным бременем. Он окончательно утратил почву под ногами и решил свести счеты с жизнью, захватив с собой несчастного маленького Василия. Эренфест оставил письма многочисленным друзьям, в которых пытался оправдать свой поступок. Он писал, что таков его долг.

Бесстрашный профессор Ганс Ган был настоящей головной болью для австрийского правительства. Он никогда не скрывал своих социал-демократических убеждений. После смерти Гана министерство просвещения упразднило его должность. Ведь если профессор математики находит время для занятий философией и даже для агностицизма с антиметафизикой, это ясно доказывает, что профессиональные обязанности оставляют ему слишком много досуга. Ergo , кафедра Гана — лишняя, «избыточная сущность», так сказать, идеальный повод пустить в ход бритву Оккама. Следовательно, долой кафедру!