Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Но теперь Энгельберт Дольфус упразднил Красную Вену. Ее бургомистр Карл Зейц был арестован. Власть в городе захватил Фронт Родины. Полиция опечатала кабинеты и залы Социально-экономического музея Отто Нейрата.

Однако у Нейрата на такой случай был готовый план. Он не собирался оставаться в Москве в качестве, скажем, очередного постояльца гостиницы «Люкс», где по разрешению советской власти разместились сотни эмигрантов из Германии. Нет, Нейрат подготовил себе запасной аэродром в Голландии. Годом раньше он основал там институт Мунданеум — голландское отделение венского музея.

Поэтому Нейрат переехал из СССР в Нидерланды, причем был вынужден сделать это кружным путем: первой остановкой была Прага («Тебя ждет Карнап»), затем — Польша и потом Дания. Нейрат понимал, что ему ни в коем случае нельзя ступать на землю Германии: наверняка кое-кто в гестапо не забыл дни Мюнхенской советской республики. Второй раз немцы, несомненно, не дали бы Отто Нейрату ускользнуть. Более того, австрийские чиновники, которые много лет назад помогли ему выйти на свободу, сейчас и сами оказались в беде: Реннер томился в тюрьме, Бауэр отправился в изгнание.

Построить новую жизнь в Нидерландах Отто Нейрату было непросто. Не раз и не два все грозило вот-вот рухнуть, однако он в последний момент успевал занять у кого-нибудь несколько сотен долларов. Однако друзья не зря прозвали его «великий локомотив»: кризисы всегда шли Нейрату на пользу. Вскоре к нему приехали на поезде Мари и Ольга, и счастливая троица уютно устроилась в квартире в Гааге.

Затем к ним присоединился сотрудник Нейрата художник-график Герд Арнц с семейством. Удалось даже перевезти в Голландию большую часть материалов из венского и московского музеев. Очень скоро в Мунданеуме начались выставки, а из его типографии выходило множество брошюр и плакатов.

Однако с этого момента Нейрат старательно избегал марксистской риторики.

Одной из жертв гражданской войны в феврале 1934 года было Общество Эрнста Маха: его распустили по приказу полиции. «Нас поставили в известность», что Общество действовало от имени социал-демократической партии, гласило официальное извещение. А поскольку упомянутая партия оказалась вне закона, общество, естественно, полагалось упразднить [423] 423 Письмо комиссара по безопасности Шлику, 20 марта 1934. .

Меньше чем за год до этого режим Дольфуса распорядился распустить и ассоциацию вольнодумцев — к большому удовольствию католической церкви. Несомненно, «нас поставили в известность», что все организаторы Общества Эрнста Маха принадлежали к этой сомнительной компании.

Мориц Шлик как председатель Общества Эрнста Маха был вызван в полицейский участок своего района и извещен о решении. Он сразу же выразил протест и попытался добиться отмены постановления. Общество, говорил он, всегда было абсолютно аполитичным, а его деятельность — «верной духу человека, в честь которого оно названо». Организация занималась исключительно научными вопросами, как и гласит его устав. Все это не имеет никакого отношения к атеизму. Любые «склонности в сторону социал-демократической партии» Шлик решительно отрицал [424] 424 Письмо Шлика комиссару по безопасности, 23 марта 1934. . Все знали, что он аполитичен до мозга костей. «Я бы ни на минуту не задержался на посту председателя организации, которая придерживается какой бы то ни было партийной политики» [425] 425 Ibid. .

Целью общества была исключительно пропаганда научного миропонимания. Прямая противоположность идеологической пропаганде! И лишь «по чистой случайности» один из руководителей общества поселился в коммунальном многоквартирном доме. (Отто Нейрат, кто же еще.) «А если под эгидой Общества Эрнста Маха один раз выступил Отто Бауэр, это также относится к подобным случайным событиям». Следовательно, решение упразднить Общество Эрнста Маха исходит из неверных предпосылок [426] 426 Ibid. .

«Это какая-то трагикомедия, — писал Шлик в полицейское управление, — что меня считают главой организации с антиправительственными наклонностями. На самом же деле я принадлежу к тем университетским профессорам, которые питают самую глубокую и искреннюю симпатию к нынешней власти, и даже выражал эту симпатию в летний семестр 1933 года, когда, повинуясь порыву, написал письмо канцлеру Дольфусу» [427] 427 Ibid. .

Протесты Морица Шлика при всей своей красноречивости ни к чему не привели — их не желали слышать. Отчаявшись, он написал Карнапу: «Так что Общество Эрнста Маха и вправду упразднено, очевидно, до того, как мои протесты дошли до властей предержащих» [428] 428 Письмо Шлика Карнапу, 25 марта 1934. .

Шлик, никогда не принадлежавший ни к каким политическим партиям, теперь получил распоряжение примкнуть к Фронту Родины. Этого требовали от любого государственного служащего. Если кто-то отказывался, его ждали суровые взыскания.

Например, профессор Гомперц отказался — не успел и глазом моргнуть, как его уволили. Указывать властям, что без него Эрнст Мах не приехал бы в Вену, не стоило, это только навредило бы ему. Такая «заслуга» не снискала бы ему благосклонности Дольфуса. И вот в шестьдесят три года Генрих Гомперц оказался выдворен из родной страны — и впоследствии стал профессором в Университете Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе.

Шлик в отличие от Гомперца согласился, но и это ни к чему не привело. Только еще сильнее рассердило Нейрата и Карнапа, которые устало наблюдали за происходящим в Вене из-за границы. «За Дольфуса! Долой единую науку!» — язвил Нейрат [429] 429 Письмо Нейрата Карнапу, 7 июля 1934. .

Крайне маловероятно, чтобы Энгельберту Дольфусу доводилось слышать о единстве науки. Ведь его целью было единство власти и больше ничего. Но кое-что о позитивизме Дольфус знал и был категорически против. Самый знаменитый сторонник «юридического позитивизма» Ганс Кельзен составил конституцию молодой Австрийской республики. Однако конституция Кельзена стала теперь достоянием древней истории, на смену ей пришла так называемая Майская конституция. Этот шедевр престидижитации был принят в мае 1934 года, когда распущенный австрийский парламент все-таки сумел собраться снова, пусть всего на несколько часов. Делегатов слева не пригласили — ни к чему тревожить занятых людей! Ненадолго воссоединившаяся палата одобрила закон о смене конституции, а вскоре после этого парламент канул обратно в Лету. С тщательным соблюдением всех формальностей.

Новая конституция начиналась со слов «Во имя Господа Всемогущего, источника всех законов», тем самым ясно давая понять, что законы этой страны дарованы отнюдь не простыми смертными. А чтобы подчеркнуть в полной мере «корпоративный принцип» государства, с большой помпой создали две корпорации, одну — государственных чиновников, вторую — земледельцев. Остальные подождут.