Георг Гегель - Наука логики. С комментариями и объяснениями

Вибрация – можно было бы перевести также как «парение», «мечтательность» – особое состояние ума, где общее сводится к единичному. Например, мечтатель планирует построить новый дом, дом вообще, который еще неизвестное, но этот дом представляется ему как чистая единичность, как будущая единица существования только для него, а не для кого-либо еще.

b. Истина просвещения

Итак, безжизненная, ничего более внутри себя не различающая вибрация духа ушла в себя самое по ту сторону сознания, которое, напротив, прояснилось. Первый момент этой ясности определен в своей необходимости и в своем условии тем, что чистое здравомыслие, т. е. здравомыслие, которое есть понятие в себе , претворяется в действительность; оно совершает это, устанавливая присущее ему инобытие или определенность. Таким образом оно есть негативное чистое здравомыслие, т. е. негация понятия; эта негация точно так же чиста; и тем самым этот момент стал чистой вещью , абсолютной сущностью, которая никакого другого определения не имеет. Если определить это точнее, можно оказать, что здравомыслие как абсолютное понятие есть различение различий, которые уже не представляют собой различия, различение абстракций или чистых понятий, которые уже не носители самих себя, а имеют опору и различение лишь благодаря движению в целом . Это различение неразличенного состоит именно в том, что абсолютное понятие делает себя само своим предметом и утверждает себя по отношению к указанному движению как сущность. Последняя в силу этого обходится без той стороны, в которой абстракции или различия остаются отделенными друг от друга , и потому становится чистым мышлением как чистой вещью . – Таким образом, это и есть упомянутая безжизненная бессознательная вибрация духа внутри себя самого, в которую погрузилась вера, потеряв различенное содержание; в то же время эта вибрация есть указанное движение чистого самосознания, то движение, для которого оно должно быть абсолютно чуждой потусторонностью. Ибо вследствие того, что это чистое самосознание есть движение в чистых понятиях, в различиях, которые не представляют собой различия, оно на деле впадает в бессознательную вибрацию, т. е. в чистое чувствование или в чистую вещность . – Но отчужденное от себя самого понятие (ибо здесь оно находится еще на ступени этого отчуждения) не узнает этой одинаковой сущности обеих сторон – движения самосознания и его абсолютной сущности, не узнает их одинаковой сущности , которая на деле есть их субстанция и устойчивое существование. Так как понятие не узнает этого единства, то сущность имеет для него значение лишь в форме предметного потустороннего, а различающее сознание, у которого таким образом в-себе[-бытие] находится вне его, имеет значение некоторого конечного сознания.

Движение в целом – относится здесь не только к перемещению в пространстве или развитию во времени, но и к изменению отношений причинности. Например, причиной дома являются материалы и строители, но мы рассматриваем его как причину семейного счастья, а не как причиненное человечеством. Тогда «абсолютное понятие» домашности делает себя само своим предметом, каким должно быть семейное счастье, и мы остаемся с чистым чувствованием или с чистой вещью предпринятого нами счастья. Но для Гегеля, если мы не видим, что наше счастье той же природы, что и счастье соседа, мы остаемся в наших «вибрациях», мечтаниях.

Относительно указанной абсолютной сущности просвещение вступает само с собою в спор, который оно раньше вело с верой, и разделяется на две партии. Одна партия оказывается побеждающей партией лишь благодаря тому, что она распадается на две партии, ибо этим она показывает, что ей самой присуще обладание тем принципом, который она оспаривала, и что тем самым она преодолела односторонность, с которой она выступала прежде. Интерес, который делился между нею и другой партией, теперь целиком сосредоточивается на ней и забывает о другой, потому что в ней самой находит противоположность, которая занимает его. Но в то же время эта противоположность возводится в более высокую побеждающую стихию, в которой она проявляется в более чистом виде. Таким образом, возникший в одной из партий раздор, который кажется несчастьем, напротив, доказывает ее счастье.

[1. Чистая мысль и чистая материя.] – Сама чистая сущность не заключает в себе различия, поэтому оно входит в нее так, что для сознания обнаруживаются две такие чистые сущности, или двоякое сознание ее. – Чистая абсолютная сущность есть только в чистом мышлении, или, лучше сказать, она есть само чистое мышление, следовательно, она просто по ту сторону конечного, самосознания, и есть лишь негативная сущность. Но таким способом она есть именно бытие , есть «негативное» самосознания. Как его «негативное» она также соотнесена с ним; она есть внешнее бытие , которое, будучи соотнесено с самосознанием, к которому относятся различия и определения, приобретает в нем различия, для того чтобы сделаться вкушаемым, видимым и т. д.; и это отношение есть чувственная достоверность и восприятие.

Внешнее бытие – у Гегеля противопоставляется не сознанию, а самосознанию; нельзя смешивать понятие внешнее бытие с нашим обыденным «внешний мир». Поэтому внешним бытием могут быть мысли, числа, умозаключения, если они не стали основанием осознания себя, и уже дальше отношение чувственной достоверности проверяет эти умозаключения. Последнее означает не только сверку с данными внешнего мира, но и проверку уместности выводов, например, закон противоречия делает вывод «видимым» уму, а закон тождества – «вкушаемым» умом. Исходя из этого, Гегель далее говорит, что восприятие материи оказывается фактом ума, а не чувственных впечатлений, которые лишь косвенно относятся к самой материи.

Если исходить из этого чувственного бытия, в которое необходимо переходит указанное негативное потустороннее, но абстрагироваться от этих определенных модусов отношения сознания, то остается чистая материя как безжизненная вибрация и движение внутри себя самой. Существенно при этом принять в соображение, что чистая материя есть только то, что остается , когда мы абстрагируемся от видения, осязания, вкушения и т. д.; т. е. она не есть видимое, вкушаемое, осязаемое и т. д.; то, что можно видеть, осязать, пробовать на вкус, – не материя , а краска, камень, соль и т. д.; она, вернее, есть чистая абстракция ; и в силу этого налицо чистая сущность мышления , или само чистое мышление как неразличенное внутри себя, неопределенное, не имеющее предикатов абсолютное.