Бертран Рассел - Брак и мораль

Это движение пребывает сегодня в очень ранней фазе, и невозможно предугадать, как оно будет развиваться. Его сторонники и практики еще довольно молоды. У них пока мало своих героев, то есть людей, обладающих серьезным весом в обществе. Полиция, законы, церковь и родители – все выступают против них, когда притязания этого движения становятся достоянием общественности, но в целом активисты ухитряются скрывать неудобные факты от тех, кому эти факты могут причинить боль. Авторы, которые, подобно судье Линдси [51] О судье Б. Линдси см. подробнее в главе 12. , озвучивают названные факты, признаются «освободителями» молодых, хотя молодые не осознают, что их освобождают.

В настоящий момент неясно, как все в результате повернется: то ли старшее поколение признает проблему и попытается лишить молодежь недавно обретенной свободы, то ли нынешние молодые, повзрослев и вступив на значимые посты и должности, санкционируют новую мораль от имени власти. Следует предположить, что в ряде стран мы увидим первый вариант, а в ряде других – второй. В Италии, где забота о нравственности, как и все остальное, лежит на правительстве, предпринимаются энергичные попытки обеспечить «добродетель». В России все обстоит ровно наоборот, поскольку правительство поддерживает новую мораль. В протестантских частях Германии, вероятно, восторжествует свобода, а в католических областях исход довольно сомнителен. Францию вряд ли потрясут перемены, ибо французы всегда были довольно снисходительны в вопросах морали. Что касается Англии и Америки, тут я пророчествовать не рискну.

Но давайте сделаем паузу и проанализируем логические следствия требования равенства между женщинами и мужчинами. Мужчинам с незапамятных времен разрешалось – хотя бы на практике, если не в теории – предаваться незаконным сексуальным отношениям. От мужчины не ждали девственности к моменту вступления в брак, и даже его неверность в браке считалась простительной. Главное, чтобы о ней не узнали жена и соседи. Существование подобной системы во многом было обусловлено проституцией. Однако данный институт сегодня защищать затруднительно; едва ли кто решится предложить женщинам равноправие с мужчинами через учреждение «класса» проституток-мужчин для удовлетворения женщин, желающих, подобно своим мужьям, выглядеть добродетельными, не будучи таковыми в действительности. Тем не менее, совершенно очевидно, что ныне, на закате брака, только малое количество мужчин хранит непорочность до того момента, когда они смогут обзавестись домом и женщиной того же общественного положения. А если неженатым мужчинам необязательно быть девственниками, значит, незамужние женщины, добиваясь равноправия, могут объявить, что и им девственность ни к чему. С точки зрения моралистов такая ситуация, без сомнения, прискорбна. Но, вдумавшись, всякий традиционный моралист должен будет признать, что фактически предлагает двойные стандарты, требуя добродетельности от женщин и освобождая от нее мужчин. Конечно, на словах можно потребовать воздержания и от мужчин. Но тут же напрашивается возражение: к мужчинам это ограничение неприменимо, ибо им не составляет труда грешить тайно. Таким образом традиционный моралист постулирует неравенство прав мужчин и женщин. Следуя его логике, молодой человек может вступать в интимные отношения с проститутками, но никак не с девушками своего сословия, пусть даже со вторыми (но не с первыми) его отношения, не обесцененные корыстью, могут быть по-настоящему страстными и восхитительными. Моралисты, разумеется, не желают размышлять о последствиях отстаивания морали, которую, как им известно, никто не соблюдает; они считают, что, пока о проституции умалчивается, они не несут ответственности за нее как за неизбежный результат их нравоучений. Перед нами очередная иллюстрация того общеизвестного факта, что профессиональный моралист в наши дни обычно наделен интеллектом ниже среднего.

С учетом вышеизложенного ясно, что до тех пор, пока множество мужчин по экономическим причинам избегает раннего брака, а многие женщины вообще не выходят замуж, равенство между мужчинами и женщинами будет требовать ослабления традиционных представлений о женской добродетели. Если мужчинам позволены добрачные сексуальные контакты (а так и есть), женщинам тоже нужно это разрешить. Кроме того, во всех странах, где наблюдается избыток женщин, кажется явной несправедливостью то обстоятельство, что женщины, по арифметической необходимости вынужденные оставаться незамужними, должны полностью лишаться шансов на сексуальный опыт. Безусловно, пионеры женского движения не придавали значения подобным фактам, но их современные последователи признают эти факты, а их противники, ратующие за непорочность женщин до брака, по сути поддерживают несправедливость в отношении женщин.

Этот вопрос о противостоянии новой и старой морали четко обрисовывает крайне важную проблему. Если нельзя больше требовать ни непорочности девушек, ни верности жен, становятся насущно необходимыми новые способы сохранения семьи – иначе ее распад неминуем. Можно предположить, что зачатие детей должно происходить только в браке, а вот все добрачные и внебрачные сексуальные контакты следует обезопасить при помощи контрацептивов. В этом случае мужья могут научиться столь же терпимому отношению к любовникам жен, как заведено у восточных народов применительно к евнухам. Трудность осуществления этого плана заключается в том, что мы чрезмерно полагаемся на эффективность противозачаточных средств и верность жен, но не исключено, что довольно скоро эта чрезмерная зависимость снизится. Другие альтернативы, совместимые с новой моралью, это упадок отцовства как важного социального института и делегирование отцовских обязанностей государству. В некоторых обстоятельствах, когда мужчина уверен в своем отцовстве и любит ребенка, он, конечно, может добровольно выполнять свои отцовские обязанности и финансово поддерживать мать и дитя; но закон не будет его к тому обязывать. Фактически все дети окажутся в том положении, в каком сегодня находятся незаконнорожденные дети неизвестных родителей, разве что государство, если подобная практика распространится, начнет заботиться о них усерднее, чем это происходит сейчас.

Если, с другой стороны, старая мораль вновь восторжествует, для укрепления ее основ поборникам этой морали нужно будет уделить особое внимание некоторым аспектам. Во-первых, возродить традиционную модель образования девочек, благодаря которому они вырастают глупыми, суеверными и невежественными; это можно отчетливо наблюдать в тех школах, где имеет влияние церковь. Во-вторых, им нужно будет ввести строжайшую цензуру на предмет упоминания сексуальных отношений в книгах; это условие уже реализуется в Англии и Америке, ибо цензура, ввиду отсутствия изменений в законодательстве, ужесточается вследствие активности полиции. Впрочем, всего этого – уже, повторюсь, реализуемого – явно недостаточно. Единственной мерой полного воздействия видится лишение молодых женщин всякой возможности остаться наедине с мужчиной: девушкам надо запретить работать вне дома и вообще не выпускать никуда одних, без сопровождения матерей или тетушек; достойная сожаления практика посещения танцев без компаньонки подлежит немедленному искоренению. Незамужней женщине младше пятидесяти лет следует запретить владение автомобилем; вдобавок стоит, быть может, ввести требование ко всем незамужним женщинам раз в месяц проходить медицинское обследование в полиции, а всех, кто лишился девственности, подвергать тюремному заключению. Применение контрацептивов, конечно же, надо запретить, вдобавок к этому нужно признать незаконным в беседах с незамужними женщинами ставить под сомнение догмат о вечном проклятии. Эти меры, если проводить их энергично на протяжении ста или более лет, помогут справиться с растущей безнравственностью общества. Но я полагаю, что во избежание риска злоупотреблений необходимо заодно кастрировать всех полицейских и всех медицинских работников. Быть может, разумно пойти еще дальше (ведь мы помним о врожденной порочности мужского характера). Рассуждения моралистов логично подводят нас к тому, что кастрации подлежат вообще все мужчины, исключая священнослужителей и религиозных проповедников [52] После прочтения «Элмера Гантри» я начал подозревать, что это исключение, возможно, лишнее. – Примеч. авт. Имеется в виду сатирический роман американского писателя С. Льюиса (1926), главный герой которого, священник, испытывает пристрастие к табаку и алкоголю и бегает за юбками. – Примеч. ред. .