Карл Шмитт - Диктатура

В те времена не помышляли о том, чтобы ради введения осадного положения приостанавливать действие конституции, хотя статья 92 конституции VIII г. такую временную приостановку предусматривала. Военное судопроизводство, как и прочие полномочия, отходившие военным властям, было средством достижения военных целей и потому частью операции командующего. Согласно статье 92, временное прекращение действия конституции означает, что неконституционное положение вводится в некоей определенной области, чтобы комиссар действия мог принять все меры, необходимые для достижения поставленной перед ним цели. Следовательно, временное прекращение действия конституции создает пространство для этих его действий, устраняет те правовые соображения, конкретный учет которых стал бы препятствием, не сообразным сложившейся ситуации. Но в то время как опала, объявление врагом народа, объявление вне закона, уголовное преследование означают прекращение правового состояния только в отношении самого объекта экзекуции, приведенное выше территориальное определение касается как виновных, так и невиновных. Как и при объявлении военного положения, тут можно действовать без всякой пощады. Именно такой смысл временного прекращения действия конституции по статье 92 вытекает из отданных в то же время распоряжений. До того как в соответствии с уже упомянутым законом от 23 нивоза VIII г. конституция была отменена в некоторых округах, вышло постановление от 7 нивоза VIII г. (28 декабря 1799 г. – Duvergier. XII, 56. Baudouin. II, № 3518), в котором повстанцам была обещана амнистия, но в то же время указывалось, что командующий правительственными войсками может лишить конституционных гарантий те общины, где восстание будет продолжаться, в результате чего они будут квалифицироваться как «враги французского народа». Такая коллективная ответственность содержала в себе правовое затруднение, которого не было, когда вне закона объявлялись отдельные лица. Если в дальнейшем, по закону 23 нивоза, военачальник получает полномочие применять смертную казнь, налагать любые штрафы и наказания и если в то же время вводятся военные суды, то выясняется, что охваченная восстанием область оценивается здесь как театр военных действий, хотя она по-прежнему остается внутренней областью, а населяющие ее жители – гражданами государства. Представление о том, что та или иная область находится вне конституционного законодательства (ст. 55 постановления сената от 16 термидора X г: «когда того требуют обстоятельства, сенат объявляет те или иные департаменты вне конституции» (le Senat… declare, quand les circons-tances 1 exigent, des departements hors de la Constitution)) и потому может рассматриваться в качестве театра военных действий, становится правовым основанием осуществляемой военачальником комиссарской диктатуры. Но несмотря на то, что при осадном положении по военным соображениям тоже возможно вмешательство в сферу гражданских свобод, приостановление действия конституции здесь не считалось необходимым, до тех пор пока больший вес имело представление о том, что осадное положение предназначается для борьбы с внешним врагом. Декрет 1811 г. должен был в связи с этим казаться антиконституционным, ведь он был ориентирован как раз на борьбу с внутренним политическим противником.

Впервые осадное положение упоминается в конституции только в 1815 г. Согласно статье 66 Дополнительного акта от 22 апреля этого года, в разделе «прав гражданина» право объявлять осадное положение в случае народных волнений (troubles civils) должно быть урегулировано законом. Основанием такого определения была практика наполеоновского правления, антиконституционные деяния которого были перечислены в декрете Охранительного сената (Senat conservateur) от 3 апреля 1814 г., объявлявшем о свержении Наполеона [360]. Но нельзя сказать, что именно осадное положение император использовал как средство внутриполитической борьбы. И все же, по опыту вторжения 1814 г., конституционное уложение, попыткой ввести которое был Дополнительный акт 1815 г., должно было урегулировать прежде всего этот вопрос. В случае гражданских волнений осадное положение можно было вводить только в соответствии с законом, т. е, при содействии народного представительства. Решение о применении вооруженной силы в военной операции, направленной против граждан собственного государства, не следовало отдавать на усмотрение императора, т. е. верховного главнокомандующего. Но временное прекращение действия конституции, как оно было предусмотрено в конституции VIII г, и сенатском постановлении X г, и по-прежнему сохраняло свою силу здесь еще не упоминается в связи с осадным положением, хотя именно нарушение конституционных прав (тут имелись в виду военные суды) было главным упреком, предъявляемым к регламенту осадного положения 1811 г. Как и в случае с loi martiale, здесь все еще господствовало представление о том, что, если в правовом отношении предпосылки военного вмешательства наличествуют, то за последствия такого вмешательства «никто не отвечает». Антиконституционными ощущались только военные суды, не только потому, что конституция гарантировала каждому гражданину возможность обратиться к «обычному судье» (juge naturel), но и главным образом потому, что здесь военачальник выступает не как солдат, а как судья, действующий по поручению. Противоположность между законом и поручением, т. е, в данном случае – армейским приказом, между обычной компетенцией гражданской и военной власти была наиболее спорным пунктом наполеоновских конституций. После поражения при Ватерлоо Судебная палата правила самостоятельно и 28 июня 1815 г. учредила правительственную комиссию, наделенную полномочием в целях обеспечения общественного спокойствия даже выходить за пределы законодательных определений, устанавливать надзор за подозрительными лицами, распространителями крамольных сочинений и т. п, и брать их под арест, не приводя в суд в предписанные законом сроки. Для подачи жалоб при Палате была создана особая инстанция. Изданным в тот же день законом Палата постановляла, что Париж находится на осадном положении, что соответствовало ситуации военных действий [361]. Тем же законом гражданским властям предписывалось продолжать исполнение своих обязанностей, а правительственной комиссии – принимать только особые меры по защите личности и собственности. Таким образом, военные полномочия должны оставаться строго ограниченными лишь военной операцией в узком смысле слова. До того, чтобы посредством формального приостановления действия конституции создать особое правовое основание для исключительных полномочий правительственной комиссии, дело не дошло.

Многочисленные законы правительства Реставрации, вмешивавшиеся в свободу личности и прессы, нашли сильное сопротивление судебных палат и народа [362]. Осадное положение было для этого правительства административно-техническим средством, подобным чрезвычайному положению, когда любой орган власти мог делать все, что казалось необходимым сообразно положению дел. Поэтому оно использовалось в борьбе против внутреннего врага. Показательна формулировка, примененная в мае 1816 г, в телеграфной инструкции Совета министров военному командующему о введении осадного положения в Гренобле: «Департамент Изер должен рассматриваться как находящийся на осадном положении. гражданские и военные инстанции обладают неограниченной властью» (le departement de Tlsere doit etre regarde en état de siège, les autorites civiles et militaires ont un pouvoir discretionnaire ) [363]. Но теперь с этим связывалась борьба за конституционные гарантии, в частности за свободу личности и прессы.