Мишель Монтень - Мишель Монтень. Опыты. Книга вторая

Оставим в покое стоиков, явно ставящих на первое место гордыню. Но когда, среди представителей философской школы, которая считается наиболее гибкой [59] Имеются в виду эпикурейцы. , мы читаем следующее бахвальство Метродора: «Occupavi te, Fortuna, atque cepi; omnesque aditus tuos interclusi, ut ad me aspirare non posses» [60] Метродор Хиосский (330-278 гг. до н.э.) — древнегреческий философ, один из виднейших учеников и продолжателей философии Эпикура, часто упоминающего его в своих сочинениях. — «Я поймал и обуздал тебя, судьба; я закрыл для тебя все входы и выходы, чтобы ты не в состоянии была добраться до меня» ( Цицерон . Тускуланские беседы, V, 9). ; или когда по повелению кипрского тирана Никокреона, положив Анаксарха в каменную колоду, его бьют железными молотами и он не перестает восклицать при этом: «Бейте, колотите сколько угодно, вы уничтожаете не Анаксарха, а его оболочку» [61] Анаксарх (IV в. до н.э.) — философ-скептик из Абдеры, учитель Пиррона. Был приговорен к мучительной смерти тираном Кипра Никокреоном. — Приводимое сообщение см. Диоген Лаэрций , IX, 58—59. ; или когда мы узнаем, что наши мученики, объятые пламенем, кричат тирану: «С этой стороны уже достаточно поджарено, руби и ешь, мясо готово; начинай поджаривать с другой»; или когда у Иосифа [62] См. прим. 36. Приводимое в тексте см. в гл. VIII «О Маккавеях». Монтень очень неточно передает рассказ Иосифа Флавия. мы читаем, что ребенок, которого по приказанию Антиоха рвут клещами и колют шипами, все еще смело противится ему и твердым, властным голосом кричит: «Тиран, ты попусту теряешь время, я прекрасно себя чувствую. Где то страдание, те муки, которыми ты угрожал мне? Знаешь ли ты, с чем ты имеешь здесь дело? Моя стойкость причиняет тебе большее мучение, чем мне твоя жестокость; о гнусное чудовище, ты слабеешь, а я лишь крепну; заставь меня жаловаться, заставь меня дрогнуть, заставь меня, если можешь, молить о пощаде, придай мужества твоим приспешникам и палачам — ты же видишь, что они упали духом и больше не выдерживают, — дай им оружие в руки, возбуди их кровожадность», — когда мы узнаем обо всем этом, то, конечно, приходится признать, что в душах всех этих людей что-то произошло, что их обуяла какая-то ярость, может быть, священная. А когда мы читаем о следующих суждениях стоиков: «Я предпочитаю быть безумным, чем предаваться наслаждениям» (слова Антисфена [63] Антисфен (444-379 гг. до н.э.) — знаменитый древнегреческий философ, основатель школы киников. Монтень дает перевод этого изречения Антисфена прежде чем его привести (см. Диоген Лаэрций , VI, 3). ) — ; когда Секст [64] Приводимые Монтенем примеры см. Сенека . Письма, 66, 67 и 92. — Секст — имеется в виду Секст Эмпирик, философ-скептик. уверяет нас, что предпочитает быть во власти боли, нежели наслаждения; когда Эпикур легко мирится со своей подагрой, отказывается от покоя и здоровья и, готовый вынести любые страдания, пренебрегает слабою болью и призывает более сильные и острые мучения, как более достойные его:

то кто не согласится с тем, что это проявления мужества, вышедшего за свои пределы? Наша душа не в состоянии подняться со своего седалища до таких высот. Ей надо выйти из себя и, закусив удила, вознестись вместе со своим обладателем в такую высь, что потом он сам станет удивляться случившемуся, подобно тому как это бывает при военных подвигах, когда в пылу сражения отважные бойцы часто совершают такие рискованные вещи, что, придя потом в себя, они первые им изумляются; и точно так же поэты часто приходят в восторг от своих собственных произведений и не помнят, каким путем они достигли такого вдохновения; это и есть у них то душевное состояние, которое называют восторгом и исступлением. И как Платон говорит, что тщетно стучится в дверь поэзии человек бесстрастный, точно так же и Аристотель утверждает, что ни одна выдающаяся душа не чужда до известной степени безумия [66] Монтень приводит эти примеры по Сенеке (Письма, 64). . Он прав, называя безумием всякое исступление, каким бы похвальным оно ни было, превосходящее наше суждение и разумение. Ведь мудрость — это умение владеть своей душой, которой она руководит осмотрительно, с тактом и с чувством ответственности за нее.

Платон [67] В диалоге «Тимей». следующим образом обосновывает утверждение, что пророчествовать есть способность, превосходящая наши силы, ибо, говорит он, пророчествуя, надо быть вне себя, и наш рассудок должен быть помрачен либо сном, либо какой-нибудь болезнью, либо он должен быть вытеснен каким-то сошедшим с небес вдохновением.

Если философствовать, как утверждают философы, значит сомневаться, то с тем большим основанием заниматься пустяками и фантазировать, как поступаю я, тоже должно означать сомнение. Ученикам подобает спрашивать и спорить, а наставникам — решать. Мой наставник — это авторитет божьей воли, которому подчиняются без спора и который выше всех человеческих препирательств.

Когда Филипп [69] Филипп — имеется в виду македонский царь Филипп II (359-336 гг. до н.э.), отец Александра Македонского, завоевавший Грецию. — Дамид (у Плутарха — Даминд) — спартанец, ничем более не известный. — Приводимый в тексте эпизод и четыре следующие примера почерпнуты Монтенем у Плутарха (Изречения лакедемонян). вторгся в Пелопоннес, кто-то сказал Дамиду, что лакедемонянам плохо придется, если они не сдадутся ему на милость. «Ах ты трус, — ответил он ему, — чего может бояться тот, кому не страшна смерть?» Кто-то спросил Агиса [70] Агис — имеется в виду спартанский царь Агис II (427-401 гг. до н.э.). : «Как следует человеку жить, чтобы чувствовать себя свободным?» «Презирая смерть», — ответил он. Такие изречения на эту тему и тысячи им подобных несомненно не означают, что надо терпеливо дожидаться смерти. Ибо в жизни случается многое, что гораздо хуже смерти. Подтверждением может служить тот мальчик, взятый Антигоном [71] Антигон — см. прим. 15 к гл. I. в плен и проданный в рабство, который, понуждаемый своим хозяином наняться на какую-нибудь грязную работу, заявил: «Ты увидишь, кого ты купил. Мне было бы стыдно находиться в рабстве, когда свобода у меня под рукой», — и с этими словами он бросился на камни с вышки дома. Когда Антипатр [72] Антипатр (397-319 гг. до н.э.) — один из крупнейших полководцев и государственных деятелей Македонии. , желая заставить лакедемонян подчиниться какому-то его требованию, обрушился на них с жестокими угрозами, они ему ответили: «Если ты будешь угрожать нам чем-то худшим, чем смерть, мы умрем с тем большей готовностью». А Филиппу [73] Филипп — см. прим. 69. Приводимое в тексте почерпнуто у Цицерона (Тускуланские беседы, V, 14). , который написал им, что помешает всякому их начинанию, они заявили: «Ну, а умереть ты тоже сможешь помешать нам?» Ведь говорят же по этому поводу, что мудрец живет столько лет, сколько ему нужно, а не столько, сколько он может прожить, и что лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться на наше положение, это — возможность сбежать. Природа назначила нам лишь один путь появления на свет, но указала тысячи способов, как уйти из жизни. Нам может не хватать земли для прожития, но чтобы умереть, человеку всегда ее хватит, как ответил Байокал [74] Байокал — вождь племени ампсивариев, боровшегося с римлянами (I в. н.э.). — Приводимый ответ почерпнут Монтенем у Тацита (Анналы, XIII, 56). римлянам. «Почему ты жалуешься на этот мир? Он тебя не удерживает; если ты живешь в муках, причиной тому твое малодушие: стоит тебе захотеть и ты умрешь»: