Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 2

24. Философы касались этой троичности, которую видели в первом начале, восходя от причинно обусловленного к причине. Анаксагор и до него Гермотим из Клазомен, как считает Аристотель, были первыми, кто увидел в начале всего ум. Платон превознес Анаксагора и жадно читал его книги, потому что, казалось ему, нашел учителя. И что Платон о нем говорит, то же и Аристотель, ибо Анаксагор открыл глаза как Платону, так и Аристотелю [142] Платон. Федон 97b слл.; Аристотель. Мет. I 3, 984b 15 слл.; 8, 989b 4 слл. и др. . Оба же они пытались разумом отыскать это начало. Платон назвал начало, которым все создано, тоже зиждителем-умом, а его родителем Бога, всеобщую причину [143] «Тимей» 41a слл.; 51e; «Федон 97b слл. Но под Платоном, как обычно, следует понимать Плотина и Прокла (о триаде первоединство-ум-душа Эннеады I 8, 2; V 4, 2; Первоосн. теол. 1 слл.; 160 слл.; 182 слл.). . Тем самым он утверждал, что, во-первых, все пребывает в первом начале, как все содержится в тройной причине, действующей, прообразующей и целевой; во-вторых, утверждал он, все пребывает в зиждителе-уме, который Платон назвал первым творением Бога, говоря о его порождении от первого [начала], как сына от отца, и этот ум — в Священном писании именуемый также премудростью, сотворенной от начала и прежде всех век первенцем всего творения, — Платон считает как бы посредником между причиной и чувственными произведениями, исполнителем воли, или намерения, отца; в-третьих, он усматривает разлитый во Вселенной дух, или движение, связь и сохранение всего, что есть в мире. Иными словами, видит он, во-первых, все изначальным и простейшим способом бытия пребывает в Боге, как все государство покоится в действенной и всемогущей воле повелителя; во-вторых, все пребывает [в зиждителе-уме] как в мудрейшем исполнителе этой воли, и Платон называет этот способ бытия вторым; в-третьих, все пребывает в движении как в орудии исполнителя, поскольку становящееся осуществляется через движение. Этот третий способ бытия Аристотель назвал душой мира; хотя он не пользуется теми же выражениями, относительно Бога он явно говорит то же самое, а именно что все пребывает в нем как в триединой причине и что все прообразы пребывают в уме (intelligentia), двигателе неба, и в движении, одушевляемом благородной [мировой] душой. Правда, он умножает умы, наполненные прообразами, до числа небесных сфер, поскольку считает их двигателями этих сфер; однако, следуя своему правилу, он показывает, что от движения всех умов мы обязательно должны прийти к первому двигателю, который он и называет началом, или первым умом. Рассматривая множество умов, Платон тоже обнаруживает ум, по причастности к которому все умы суть умы; а поскольку он видел, что бот есть первое, абсолютное, простейшее, неприобщимое и несообщимое начало, его первым творением он принял приобщимый ум, к которому разнообразно приобщаются и с которым сообщаются многие боги, или умы. Точно так же он считал, что всем душам, как бы изначально свертывая их в себе, предшествует душа мира, сообщающимся приобщением к которой существуют все души. Помнится, об этих же трех модусах бытия и о распределении имен судеб я уже что-то говорил раньше в «Ученом незнании» [144] II 9 (модусы бытия); II 10 (имена судеб) . . Ты должен только заметить, что для возможности приобщения, заботившей Платона, совсем не обязательно существование вселенского сотворенного ума пли всеобщей мировой души, но для любого способа бытия с избытком достаточно первого триединого начала. Хотя оно абсолютно и всепревосходяще, не будучи конкретным началом, как природа, действующая по необходимости, но в нем начало самой природы, сверхприродное, свободное и создающее все своей волей. А возникающее по воле существует постольку, поскольку сообразно воле, и потому его форма — намерение властителя, намерение же есть подобие намеревающегося, сообщаемое другому и принимаемое этим другим. Итак, всякое творение есть намерение воли всемогущего. Этого не знали ни Платой, ни Аристотель. Оба явно считали, что зиждитель-ум производит все через природную необходимость, и отсюда идет вся их ошибка, В самом деле, хотя Бог действует не через свою акциденцию — как огонь через жар, по хорошему изречению Авиценны [145] «О небе и мире» 14 конец; «Метафизика» VI 2 конец: «Действующий сам по себе подобен жару, который существовал бы отделенно и действовал, так что происходящее от него происходило бы только из-за того, что есть жар, а действующий через свою способность подобен огню, действующему через свой жар» . , — потому что в его единой простоте не может случиться никакой акциденции, так что он явно действует через свою сущность, но это еще не значит, что он действует как природа, или орудие, понуждаемое к действию высшей волей: он действует единственно через свободную волю, которая и есть его сущность, Аристотель хорошо понял в «Метафизике», что в первом начале все вещи суть оно само [146] Ср. Мет. XII 7, 1072a 25 слл. , только не заметил, что его воля не отличается от его разумного основания и его сущности.

25. Но что Платон имел представление о триедином начале, притом очень близкое к нашей христианской теологии, показано Евсевием, учеником Памфила, в «Евангельских приуготовлениях» по книгам Нумения, который записал Платоновы сокровенные учения, собрал учения Плотина и других. Аристотель в своей «Метафизике», которую он сам называет «теологией», тоже доказывает многое сообразное истине, а именно что начало есть ум, всецело действительный и понимающий самого себя, откуда его высшее блаженство. Это. ведь и наши теологи говорят, что божественный интеллект, понимая себя, порождает из себя, из своей сущности и природы, свое собственное адекватнейшее умопостигаемое подобие, ибо интеллект порождает слово, в котором он субстанциально пребывает, и отсюда исходит любовь, в которой — единосущность порождающего и порожденного. Поистине, если хочешь иметь все возможное знание об этом начале, в каждом начавшемся рассмотри, благодаря чему оно есть, что оно есть и связь того и другого, и, сделав максимально и минимально начавшееся своим бериллом, вглядись в начало всего начавшегося. Ты обнаружишь в этом всесовершеннейшем божественном начале троицу, простейшее начало всякого единотроичного творения. И заметь: в простом понятии начавшегося я уже выражаю троичность его единой сущности — благодаря чему оно есть, что оно — есть и связь того и другого. В чувственной субстанции эти три обычно именуются формой, материей и составом; скажем, в человеке — душа, тело и связь обоих.

26. Аристотель говорил, приводя этим к согласию всех философов, что входящие в субстанцию начала противоположны. Начал у него названо три: материя, форма и лишенность [147] Противоположны эйдос (форма) и лишенность; третье начало - материя (Аристотель. Мет. IV 2; XII 1-2; Физ. I 6 слл.). . Аристотеля считают самым тщательным и глубоким из всех в искусстве рассуждения, но, по-моему, и он, и все вслед за ним очень ошибались в одном: они не поняли, что если [какие-то два] начала противоположны, то непременно необходимо и третье начало, потому что считали невозможным одновременное совпадение противоположностей ввиду их взаимно исключающего характера. Недаром из своего первого положения, отрицающего одновременную истинность противоречивых высказываний, философ доказывает, что противоположные вещи не могут существовать вместе [148] Первое положение Аристотеля — Мет. IV 3-6. . Наш берилл дает нам видеть яснее, позволяя разглядеть противоположное в связующем начале раньше раздвоения, то есть прежде, чем будут две противоречащих друг другу вещи. Это подобно тому, как совпадают минимальные [степени] противоположного, скажем, наименьший жар и наименьший холод, наименьшая медленность и наименьшая быстрота и так далее, обнаруживая единое начало раньше раздвоения сторон противоположения, как я говорил в книжке об усовершенствовании математики относительно минимальной дуги и минимальной хорды [149] De mathematica perfectione (Париж 1514, II 101): «Будь возможным начертить минимальную хорду, меньше которой не может быть, у нее не осталось бы излучины и она оказалась бы не меньше своей дуги: дойдя до минимального количества, хорда и дуга совпали бы». . И еще: как минимально острый угол и минимально тупой угол есть простой прямой угол, в котором минимальные [степени] обоих противоположных углов совпадают раньше, чем острый и тупой станут двумя разными углами, так и начало связи: в его простоте совпадают минимальные степени противоположных вещей. Если бы Аристотель так понимал начало, которое он называет лишением, — то есть [понимал], что лишение есть начало, полагающее совпадение противоположного и в этом смысле лишенное противоположенности одного и другого как двойственности, неизбежной при противоположении, — он был бы прав. Но боязнь признать, что одному и тому же вместе присущи противоположные свойства, скрыла от него истину этого начала и, видя, что третье начало необходимо и лишение обязательно существует, он сделал лишение [чисто отрицательным] началом без полагания после чего уже не сумел избежать приписывания материи некоторых зачатков формы [150] Зачатки формы — Мет. XII 2, 1069b 29-32. . [Лишение], если пристально вглядеться, есть по сути дела связь, о которой мы говорим. Но Аристотель не понимает и не именует его так. И никто из философов не постиг Духа, который, согласно нашей совершенной теологии, есть связующее начало и третье божественное лицо, хотя об Отце и Сыне многие из них говорили с немалым изяществом, и святой Августин признает, что нашел в их книгах истины Евангелия Иоанна, нашего Богослова, от «В начале было Слово» до имени Иоанна Крестителя и воплощения [151] См. Августин. Исповедь VII 9. . Недаром в этой части Евангелия нет никакого упоминания о святом Духе.