Дитрих Гильдебранд - Метафизика любви

Тем более колоссально различие в нравственном отношении между «некрещеными» видами естественной любви и любовью к Богу и к ближнему. Здесь не только не идет речи о всей нравственности, которая в любви к Богу и к ближнему является результатом уже их категориального характера, но это именно то колоссальное различие, которое отделяет свойство caritas от чисто естественной любви - то различие, которое, как мы видели, не тождественно категориальному различию. Это различие также ясно видно при сравнении «крещеных» видов естественной любви с «некрещеными». Но несмотря на все это и некрещеная естественная любовь, как мы скоро увидим, является носителем, хотя и в очень различной степени, нравственных ценностей. Ибо самое существо любви как таковой, несмотря на все различия, коренится одновременно в эросе и агапе, что и имел в виду Лакордер: «Il n'y a pas deux amours, l'un celeste et l'autre terrestre. Ce n'est qu'un seul sentiment, avec la difference que l'un est infini» (He существует двух видов любви - небесной и земной. Есть только одно чувство с той лишь разницей, что оно бесконечно).

Мы уже неоднократно указывали на разнообразные связи между любовью и нравственностью.

Прежде всего, мы видели, что любовь к Богу не только является носителем высшей нравственной ценности, но и включает в себя всю нравственность и что любовь к ближнему неотделима от нравственности.

Но здесь нет необходимости рассматривать эту важнейшую взаимосвязь духа caritas и нравственности, или нравственных ценностей. Помимо того, что эта взаимосвязь очевидна, мы уже более подробно рассматривали ее. Здесь нам следует изучить более тонкую и гораздо менее очевидную связь всех естественных видов любви, таких, как родительская любовь, любовь детей к своим родителям, братская и сестринская любовь, дружеская и супружеская любовь, со сферой нравственного. Мы уже неоднократно говорили и об этом. Мы указывали на нравственную ценность, которой могут обладать также и эти виды любви - и даже до того, как они преображены во Христе и преисполнены духом caritas. Теперь мы должны во всем его объеме поставить следующий вопрос. Какие существуют связи между этими естественными видами любви и нравственной сферой?

Вопрос о связи естественной любви во всех ее различных проявлениях со сферой нравственного имеет как позитивный, так и негативный аспект. Он подразумевает как опасности, связанные с этими видами любви, так и, прежде всего, связанные с любовью и порождаемые ею нравственные достоинства в человеке.

Мы начнем с негативного аспекта и зададимся вопросом, какие опасности в нравственном отношении обычно заключаются в естественной любви, в каких нравственных недостатках ее можно винить? Во второй части этой главы мы рассмотрим позитивную связь естественной любви с нравственностью.

Как жизнь, так и литература, дает нам немало примеров того, что любовь может играть роковую роль в жизни человека. Пример Хосе из оперы Бизе «Кармен», которым мы уже не раз пользовались, показывает, что его любовь к Кармен стала его роком в моральном смысле. Если бы он не встретил Кармен и не влюбился в нее, то он остался бы таким, каким мы его видим вначале в сцене с Микаэлой. Он не стал бы ни дезертиром, ни контрабандистом, он не согласился бы на внецерковный брак, он не изменил бы Микаэле, он не стал бы из ревности убийцей. Подобных примеров можно привести много. Аналогичным образом, но по-другому, любовь кавалера де Гриё склоняет его к нравственно неблаговидным поступкам. Кем стал Антоний из-за любви к Клеопатре? Любовь к Вронскому заставляет Анну разрушить брак, любовь к Фаусту заставляет невинную, добрую Гретхен пойти на грех. Почти с каждым человеком случается нечто подобное.

Могут подумать, что нравственные опасности присутствуют только в любви между мужчиной и женщиной, которая органически связана с чувственностью. Однако это не так. Хотя такой любви свойственны особые опасности, с которыми мы можем столкнуться только здесь, все же и в любви к родителям, к детям, к братьям и сестрам или другу существуют нравственные опасности. Достаточно вспомнить о любви бальзаковского отца Горио к своим дочерям или о тех случаях, когда сильная любовь заставляет мать согласиться на то, что требует от нее сын или дочь. То же самое происходит и тогда, когда любовь к брату или другу заставляет человека совершить неблаговидный поступок, чего он никогда бы не сделал сам по себе.

Вопрос, который нас здесь интересует, заключается в следующем: в каком смысле из любви как таковой вытекает то или иное нравственно негативное поведение, которое мы имеем в виду, когда, например, говорим, что «эта любовь была роковой для него» или, по крайней мере, что «без этой любви он не совершил бы данный проступок»? Какова связь между подобной естественной любовью и нравственным промахом? Насколько серьезно здесь идет речь о нравственных опасностях, которые действительно имманентны естественной любви и действительно возникают из нее?

Человеку постоянно угрожает опасность несоблюдения нравственной заповеди в результате того, что он не желает отказаться от блага, к которому стремится всеми силами души.

Если речь идет о вещах, которые особенно льстят нашей гордыне и алчности, таких, как власть, влиятельное положение, слава, внешний успех, то это типичный случай нравственной драмы в человеческой жизни: это конфликт между притягательной силой субъективного удовольствия и требованием нравственно значительной ценности, конфликт между двумя различными фундаментальными категориями мотивации. Но конфликт может возникнуть и между стремлением к благам, которые благодаря их ценности приносят нам глубокую радость, и требованиями нравственно значительной ценности, например нравственной заповеди.

Когда, например, католик женится на разведенной женщине, которую он глубоко любит, то здесь идет речь не о конфликте между чисто субъективным удовольствием и нравственной заповедью, а о высоком благе брака с любимым человеком, с одной стороны, и о религиозной заповеди - с другой. Здесь идет речь о нравственном требовании пожертвовать высшим земным счастьем, представляющим собой самое благородное счастье. Такой вид конфликта может возникнуть в отношении многих благ. Когда, например, какой-нибудь большой музыкант предпочитает пойти на компромисс с тоталитарным режимом вроде Третьего рейха или Советской России, чем отказаться от своей деятельности в этой стране, которая позволяет с особой силой раскрыться его необыкновенному дарованию, то в этом случае мы также имеем благо, наделенное высокой ценностью, которое заставляет музыканта скорее идти на компромисс со злом, чем отказаться от этого блага.