Витторио Страда - Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

В ходе войны отношения Ленина с большинством европейской социал-демократии вылились в форму резкой политической борьбы, зачастую с чертами личного характера. Дело в том, что для российских социалистов европейское социалистическое движение, и в особенности немецкая социал-демократия, в течение долгих лет во многом служило примером для подражания; тем сильнее было разочарование Ленина, когда он узнал о политическом курсе, взятом самыми авторитетными вождями социал-демократии в начале войны. Именно ввиду своей ориентации на революцию Ленин не мог отказаться от анализа в международном плане и потому уже в начале войны поставил на повестку дня вопрос об образовании III Интернационала [146] Там же, т. 26, с. 41 – 42. , за чем последовал ряд конкретных шагов. Он постарался распространить документы большевистской партии среди социалистических партий Европы и потратил немало энергии на то, чтобы установить контакты, лично или через своих сторонников, с отдельными представителями или группами левосоциалистических противников войны. Постепенно он включил в эти связи социалистов Италии, Швейцарии, Скандинавии, Германии, Голландии, Франции, Англии, Соединенных Штатов, Болгарии и Польши. В 1915 году он принял активное участие в международной социалистической конференции в Циммервальде (Швейцария), созванной по инициативе итальянских социалистов. На конференции, состоявшейся в начале сентября, победила точка зрения центра, который выступал с лозунгом мира без аннексий и контрибуций на основе права наций на самоопределение. Левые, объединившиеся в Циммервальде вокруг Ленина, были еще слабы; к тому же позиции большевистского лидера и других левых по некоторым вопросам серьезно расходились. На следующей конференции в Кинтале (Швейцария) в апреле 1916 года циммервальдцы продемонстрировали бóльшую сплоченность, но все же новые интернационалисты были еще очень слабы и недостаточно представительны.

Таким образом, ленинская политика достигла к тому времени лишь частичного успеха. С одной стороны, большевизм выходил за границы России, завязывал новые международные связи и вырабатывал собственную интернационалистскую концепцию, создавая предпосылки для объединения сил мирового социализма, решительных противников войны, а с другой – он все еще оставался слишком изолированным. Обстановка в России и развитых странах Запада не была одинаковой и вызывала разные оценки. На большевизм все еще клеили ярлык экстремизма и сектантства, тем более что большевики серьезно расходились с основным течением европейской левой (в то время это были преимущественно участники немецкого «Союза Спартака») в идеологических и политических вопросах. И конечно же, думать о признании руководящей роли большевиков в рамках революционного социализма тогда было не время. Для радикального изменения ситуации необходимы были широкомасштабные революционные выступления, которые смогли бы укрепить веру в политику большевиков.

Подобное положение вещей, несомненно, говорило о возможности быстрого революционного развития в Европе, но указывало вместе с тем и на слабость предпосылок для немедленного претворения в жизнь ленинских идей. Сам же творец этих идей был в достаточной степени реалистом, чтобы это понять и учесть. Поэтому он вновь вернулся к вопросу о русской революции как инициаторе этого развития [147] См.: В . И . Ленин . Полн. собр. соч., т. 27, с. 48 – 51. . Уже в 1915 году Ленин отказался от лозунга Соединенных Штатов Европы, осуществление которого он раньше считал предварительным условием победы европейской революции. Он полагал, что можно добиться успеха революции сначала в одной или нескольких странах; при этом он подчеркивал трудности, которые возникают на пути одновременной победы революции в мировом масштабе.

«Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране… Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму» [148] Там же, т. 26, с. 354 – 355. .

И вновь в поле его зрения попала коренная дилемма радикальной политики русского социализма – противоречие между отсталостью России и ее стремлением к мировой революции. Поэтому, утверждая, что «социальным содержанием ближайшей революции в России может быть только революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства», при наличии союза между этими двумя классами как необходимого условия для свержения царизма, Ленин теперь подчеркивал, что «задача пролетариата России – довести до конца буржуазно-демократическую революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию в Европе». В то же время он отмечал, что, поскольку «революционеры-шовинисты» предполагали свергнуть царизм ради «победы над Германией», постольку в случае захвата ими власти большевики выступили бы против них. «Наш лозунг – против шовинистов, хотя бы революционеров и республиканцев, против них и за союз международного пролетариата для социалистической революции». А если «партия пролетариата» благодаря революции пришла бы к власти, «мы предложили бы мир всем воюющим на условии освобождения колоний и всех зависимых, угнетенных и неполноправных народов». Коль скоро «теперешние правительства» в Германии, так же как во Франции и Англии, не смогли бы принять подобные условия, «мы должны были бы подготовить и повести революционную войну… Не подлежит никакому сомнению, что победа пролетариата в России дала бы необыкновенно благоприятные условия для развития революции и в Азии и Европе» [149] Там же, т. 27, с. 49 – 51. . Таким образом, ленинская мысль замыкала логическую цепь, подводя непосредственно к тому, что впоследствии стало основным источником конкретной ленинской политики российской революции.

Идеологические брожения в среде русского социализма во время войны носили гораздо более широкий характер и не ограничивались только Лениным и его деятельностью. Сложный период переживало левое крыло большевиков (к нему среди прочих принадлежали Бухарин и Пятаков), среди которых наблюдалась тенденция свести феномены империализма и войны к их чисто классовой сути. Отсюда у них появились упрощенные взгляды на вопросы государства, политической демократии, на национальную проблематику, на сложность экономических и социальных явлений капитализма, что не раз вызывало полемические нападки на них со стороны Ленина. Со своей стороны те же самые левые обогащали идеологическое наследие большевизма. Они не только поднимали все новые актуальные вопросы, но и способствовали разрешению целого ряда теоретических и политических проблем. Между прочим, стоит, по-видимому, напомнить о том влиянии, которое Бухарин оказал на развитие ленинской мысли по вопросам государства в 1917 году, к чему ниже мы еще вернемся.