Герберт Харт - Понятие права

Представим себе, что население живет на территории, где в течение очень длительного времени правит абсолютный монарх (Рекс): он контролирует своих подданных посредством приказов, подкрепленных угрозами, заставляя их поступать определенным образом и воздерживаться от определенных действий, причем если бы не было этих приказов, то они никогда бы не делали этого по собственной воле и предпочли бы обратное. В самом начале правления ему было сложно, однако впоследствии ситуация стабилизировалась и стало возможным полагаться на повиновение людей. Поскольку требования Рекса нередко обременительны, а соблазн ослушаться приказа и пойти на риск наказания вполне существенен, едва ли можно утверждать, что повиновение, хотя и всеобщее, в данном случае будет «привычкой» («habit») или «привычным» («habitual») в полном или наиболее обычном смысле этого слова. Люди могут в буквальном смысле приобрести привычку выполнять определенные законы: езда по левой стороне дороги, вероятно, является для англичан парадигмальным примером подобной приобретенной привычки. Однако там, где законы, направлены против наших сильных наклонностей, как, например, законы, предписывающие платить налоги, наше, в конечном итоге, повиновение им, даже будучи регулярным, не имеет нерефлексивного, не требующего усилий и укоренившегося характера привычки. Тем не менее, хотя в повиновении Рексу часто будет отсутствовать этот элемент привычки, для него будут характерны другие важные ее особенности. Утверждение, что данный господин имеет, к примеру, привычку просматривать прессу за завтраком, предполагает, что он делает это в течение длительного времени и скорее всего продолжит делать это и в будущем. Если это так, то и в нашем воображаемом обществе большинство людей, после некоторого периода нестабильности в начале правления Рекса, обычно подчиняются приказам монарха и скорее всего будут поступать таким же образом и в будущем.

Отметим, что в таком обществе привычка повиновения основывается на личных отношениях между монархом и каждым отдельно взятым подданным: каждый регулярно выполняет то, что Рекс приказывает в числе прочих лично ему. Если мы скажем, что население «имеет такую привычку», то это утверждение, как и то, что обычно люди субботние вечера проводят в тавернах, будет означать лишь то, что обычаи многих людей схожи: каждый из них обычно подчиняются Рексу подобно тому, как каждый из них имеет привычку проводить субботний вечер в таверне.

Заметим, что в этой очень простой ситуации единственное, что требуется от общества для того, чтобы Рекс был сувереном, — это повиновение каждого из членов этого общества. Каждый из них, со своей стороны, должен лишь повиноваться; и как только повиновение станет регулярным, никому в этом обществе не потребуется осознавать правильность своих действий или высказывать мнение о том, является ли его собственное или других людей повиновение Рексу правильным, подобающим или законным. Разумеется, общество, описанное нами для того, чтобы как можно более буквально применить понятие привычки к повиновению, устроено очень просто. Оно, вероятно, устроено слишком просто, чтобы соответствовать какой-либо реальной ситуации, и в любом случае не похоже на примитивное общество, так как в примитивных обществах практически неизвестны абсолютные властители, подобные Рексу, а члены этих обществ не только повинуются, но и высказывают свои взгляды по поводу правильности повиновения тех, кого это касается. И все же, общество, управляемое Рексом, конечно, обладает рядом особенностей, характерных для обществ, управляемых законом, по крайней мере на протяжении жизни Рекса. Оно обладает некоторым единством, что позволяет назвать его «государством». Это единство определяется тем фактом, что все члены общества подчиняются одному и тому же лицу, даже если они не рассматривают вопроса о том, правильно это или нет.

Теперь предположим, что после успешного правления Рекс умирает, оставляя после себя сына Рекса II, который тут же начинает отдавать общие приказы. Из того факта, что Рексу I все привычно повиновались при его жизни, вовсе не следует, что все будут привычно выполнять приказы Рекса II. Так что, если мы не имеем в своем распоряжении ничего, кроме факта повиновения Рексу I и вероятности того, что ему продолжат повиноваться, мы не сможем сказать о первом приказе Рекса II, как могли бы сказать о последнем приказе Рекса I, что он был отдан сувереном, а следовательно, является законом. Привычка повиновения Рексу II еще не сформировалась. Только время покажет, будут ли приказам Рекса II повиноваться так же, как и приказам его отца. Лишь тогда мы сможем сказать, в соответствии с теорией, суверен он или нет и являются ли правом его приказы. Ничто не делает его сувереном с самого начала. Лишь после того как мы узнаем, что его приказам повинуются в течение некоторого времени, мы сможем сказать, что привычка повиноваться ему установилась. Тогда, но не до этого, мы сможем сказать о любом последующем приказе, что он уже является законом, когда отдается и до того, как ему повинуются. До этого имело место своего рода междуцарствие, когда никакой новый закон не мог быть принят.

Подобное положение дел, конечно, возможно, и иногда реализовывалось во времена смут; однако опасности подобного разрыва очевидны и обычно его стремятся избегнуть. Напротив, даже при абсолютной монархии правовая система стремится сохранить непрерывность законодательной власти при помощи правил, которые помогают совершить переход от одного законодателя к другому. Такие правила заранее определяют порядок престолонаследия, описывая или определяя в общих понятиях требуемые качества и способ определения законодателя. В современных демократических обществах эти условия очень сложны и касаются формирования законодательного органа с изменяющимся составом, однако существенные элементы, обеспечивающие непрерывность власти, сохраняются и для нашего простейшего случая воображаемой монархии. Если существует правило, согласно которому отцу наследует старший сын, то Рекс II имеет право наследовать своему отцу. Он получает право принимать законы после смерти своего отца, и когда издаются первые же его приказы, у нас могут быть хорошие основания сказать, что они уже являются правом, еще до того, как между ним и подданными установятся отношения личного и привычного повиновения. На самом деле подобные отношения могут и не установиться. И все же его слово будет законом — ведь Рекс II может также умереть вскоре после того, как отдаст первые приказы, так что у него не будет времени сформировать у подданных привычку повиновения, и все же у него будет право законодательствовать, и его приказы будут законом [27-28].