Эдвард Бэнфилд - Моральные основы отсталого общества

13. Аморальный фамилист ценит выгоду, которую получает сообщество, настолько, насколько при этом выигрывает он сам и его семья. Он голосует против мер, полезных для сообщества в целом, если они не идут на пользу ему лично, поскольку в этом случае ему кажется, что его положение, объективно оставшееся неизменным, стало хуже в сравнении с улучшившимся положением соседей. Поэтому бывает, что меры, определенно выгодные большинству, встречают сопротивление со стороны тех, кто считает, что их выгода при этом не учтена или учтена в недостаточной мере.

В 1954 году на выборах в Бассо Христианско-демократическая партия ставила себе в заслугу внушительные суммы, потраченные благодаря ей на общественные работы. Избиратели тем не менее ушли от нее к коммунистам. Такому поведению может быть несколько причин (так, например, кандидатом от христианских демократов был торговец, который никому не отпускал в долг и вызывал у людей глубокую неприязнь), но, скорее всего, против христианских демократов сыграла их собственная агитация. Видя, какие громадные деньги были потрачены, избиратели спрашивали себя: кому же они все достались? Почему мне не дали того, что мне по справедливости причитается?

Любой аморальный фамилист в любой ситуации чувствует себя обделенным.

14. В обществе, состоящем из аморальных фамилистов, избиратели мало доверяют предвыборным обещаниям. Они скорее отплатят своим голосом за уже полученные блага (разумеется, в ожидании новых), чем отдадут его за щедрые посулы.

Так, Прато, как сказано выше, придает большее значение тому, что уже сделано, а не тому, что ему обещают. «Все партии что-то обещают, – говорит он. – Христианские демократы, когда получили возможность, сделали много полезного. Зачем их менять на кого-то еще?» А автор письма, приведенного в первой главе, рассказав о воодушевлении, с каким после поражения Спомо приняли в коммуне нового мэра, выразительно добавляет: «Посмотрим, как пойдет дальше».

Принцип голосования за уже полученные, а не за обещанные блага очевидным образом выгоден партии, находящейся у власти. Но часто всю выгоду от него нейтрализует другой принцип, который формулируется следующим образом:

15. В обществе, состоящем из аморальных фамилистов, любая власть считается коррумпированной и пекущейся исключительно о собственных интересах. Вскоре после выборов избиратели приходят к выводу, что новоизбранное начальство наживается за их счет и не намерено исполнять предвыборные обещания. Соответственно, в следующий раз избиратель, пекущийся исключительно о собственных интересах, своим голосом воздаст действующей власти не за полученные блага, а за понесенный ущерб, иными словами, использует выборы, чтобы ее наказать.

Избиратель может так наказать даже партию, чья победа ему выгоднее, чем победа любой другой, если он уверен, что его голос не помешает ей победить. Поскольку голосование тайное, он таким образом удовлетворит свое чувство мести (или справедливости), ничего при этом не теряя. Хотя, впрочем, существует некоторый риск, что слишком многие поступят так же, и партия, чьей победы хочет большинство, выборы проиграет.

Именно этим объясняется массовый переход избирателей коммуны Аддо от христианских демократов к коммунистам. Священник в Аддо был слегка не в себе. Некоторые его странности ни у кого недовольства не вызывали (он, например, одевался кардиналом и требовал курицу как часть платы за венчание), но когда за несколько дней до выборов он исчез из городка, прихватив с собой макароны, сахар и другие подарки, присланные к выборам из Ватикана, избиратели Аддо пришли в ярость. Священник, приехавший ему на смену, положение исправил.

16. Несмотря на готовность избирателей продавать свои голоса, в обществе, состоящем из аморальных фамилистов, не может существовать «политической машины», то есть устойчивого механизма их скупки. Этому есть по меньшей мере три причины: а) при тайном голосовании нельзя полагаться на то, что аморальный избиратель проголосует так, как обещал тому, кто ему заплатил; б) механизм скупки голосов не принесет в кратчайшие сроки такой большой материальной выгоды, чтобы имело смысл тратиться на его создание; в) по причинам, изложенным выше, в таком обществе очень трудно поддерживать существование какой бы то ни было организации.

Прато говорит «да» всякому, кто просит его голос. Поскольку нет уверенности, что он проголосует, как обещал, ни одна из партий не пытается ему за голос заплатить. Макароны и сахар, раздаваемые от имени партий, это скорее знак внимания, а не взятка. Их стоимость ничтожна по сравнению с суммами, которые тратились бы на подкуп избирателей, если бы существовал способ заставить их соблюдать договоренности.

17. В обществе, состоящем из аморальных фамилистов, партийные деятели продают свои услуги тому, кто больше заплатит. Их манера запросто переходить из лагеря в лагерь способствует внезапным переменам в расстановке сил на выборах [40].

Секретарь монтегранского отделения Монархической партии внезапно переметнулся к коммунистам из-за того, что миланская штаб-квартира задержала выплату вознаграждения за его услуги. Монархисты со временем уладили недоразумение, и он как ни в чем не бывало вернулся к исполнению обязанностей секретаря отделения своей партии.

Ценность гипотезы, выдвинутой в начале предыдущей главы, не зависит от возможности или невозможности продемонстрировать, что все жители Монтеграно или хотя бы некоторые из них осознанно следуют сформулированному в ней правилу. Для того чтобы гипотеза была полезной, достаточно показать, что они ведут себя так, как если бы ему следовали [41].

В действительности, однако, поведение жителей Монтеграно – во всяком случае, то, которое демонстрируется ими не по привычке, – основано на отношениях, ценностях, убеждениях и идеях, которые согласуются с этим правилом и могут быть к нему сведены. В этой главе перечисленные составляющие этоса будут описаны в том виде, в каком они воплощаются в поведении людей. Однако в Монтеграно, как и везде, существует расхождение между «реальным» и «идеальным» поведением – между тем, «что есть» и «как должно быть». Поэтому в следующей главе описание отношений, ценностей, убеждений и идей будет продолжено, но там акцент будет сделан на этосе как комплексе норм, имеющих мало общего с житейской практикой.

Рассказ об этосе Монтеграно следует начать с того, что индивид в нем неразрывно привязан к семье. По сути, едва ли правомерно говорить о личности взрослого человека вне контекста семьи: он существует на свете не как «я», а как «родитель». В большинстве из 320 историй, рассказанных 16 крестьянами в ходе тематических апперцептивных тестов [42], главный персонаж явным образом и без всякой необходимости с точки зрения развития сюжета называется отцом или матерью, сыном или дочерью. Как волшебные сказки начинаются со слов «жил-был король…», так испытуемые из Монтеграно начинают свои рассказы словами «однажды отец…». Если рассказчик хочет пробудить сочувствие к своему персонажу, он описывает его как бедняка, который трудится с утра до ночи, чтобы прокормить своих многочисленных отпрысков, или, если речь идет о женщине, как бедную вдову с единственным ребенком.