Сергей Морозов - Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

У людей есть всё то же, что и у животных. Но еще есть морально-ценностная надстройка. Через морально-ценностную надстройку происходит процесс воспитания. Если такой надстройки нет, то возможен только процесс дрессировки. Вообще процесс дрессировки возможен всегда — это процесс машинный. Примерная разница в том, что при воспитании человек понимает и выполняет, а при дрессировке не понимает, но выполняет. Воспитание — только человеческое. Дрессировка — для всех.

В силу отсутствия морально-ценностной надстройки животное не может, например, размышлять, чем подлец отличается от мерзавца, поскольку оба есть моральные категории. А если попытается — перепутает мораль с законом. У насекомого нет понимания смыслов. Кстати, эти два пункта наиболее удобны для отличия людей мыслящих от людей-машин.

Насекомое — это максимальная биомашина. Насекомое интеллектуально ограничено. Функциональность и компетентность не выходят за рамки друг друга. Оно полностью одномерно-функционально. Интеллект насекомого: влезть в комнату через невидимую щель и быть неспособным вылететь в открытое окно. О морали насекомого не говорят, её явно нет. Насекомое рационально и функционально. Ничего лишнего у насекомого нет. Насекомое может видеться нерационально, но только в чужой среде, к которой насекомое не адаптировано. Насекомые способны создавать невероятные сооружения. Но только по программе. И они могут создавать сооружения только одного типа, в чем их ограниченность. Все лишнее принесено в жертву одной функции, функциональности.

У нас нет больше поэтов, артистов, трагиков, революционеров, сумасшедших мистиков, воодушевленных чудаков, но все больше и больше зомби, которые только и умеют, что быть «функциональными».

Цивилизация — это среда адаптации и обработки человека. Среда задает правила отбора. Человек цивилизованный — это человек адаптированный, переработанный под запросы цивилизации. Человек адаптированный к цивилизации разделения труда — это человек специализированный, что по сути — одомашненный, и через одомашнивание — ограниченный. Чем дальше в цивилизацию — тем больше скотины и насекомого.

Машина — это средство для выполнения технической операции при производстве товара или услуги.

Есть диалектическая противоположность, дихотомия «цель — средство». Машина — это средство; специальное для чего-то средство. А человек — универсальная цель. Тогда вторая дихотомия — «универсальное — специальное». Дихотомия не четкая, поскольку цели одного процесса могут служить средствами другого процесса; когда процессов много и есть обратные связи, в них легко заблудиться.

Машина служит человеку. Машина, выполняя машинную работу, освобождает человека от этой машинной работы, предоставляя ему время для свободы: чтобы человек реализовывал свою свободу воли.

Машина может быть и живой. Животные — это машины, точнее, биомашины. Лошадь используется как машина — и тогда она машина, но она живая.

Насекомые — это биологические машины. Многие особи настолько машины, что специализированы настолько, что даже не размножаются, являясь полностью средством. Животных тоже стерилизуют для повышения уровня специализации. И людей тоже — особенно практиковали это китайцы.

Некоторые люди захватывают и превращают в машины животных и других людей.

Орудия труда бывают молчащие, мычащие и говорящие.

Когда человек используется как средство, то он используется как машина. Цель обычно — или другой человек, или программа. Чтобы человека было удобнее использовать как средство, этот человек расчеловечивается, он лишается тех или иных человеческих свойств, люди отказывают ему в признании этих свойств. Для создания скотины из зверя технология применяется примерно та же.

В машины превращаются не только люди, но и коллективы. Социумы, нации, государства, министерства — все эти общности могут работать в режиме машины, по программе. Обычно — ради высшей цели, которая провозглашается как высший, освобожденный человек. И чаще, чем обычно, эти провозглашения оказываются спекуляцией.

Машина — в человекоцентрических координатах — это средство (обычно сложная система) для выполнения какой-либо работы. Но это если есть цель — человек. Бывает так, что человек куда-то исчезает, а машина по-прежнему выполняет заказанную ей работу, следуя заложенной программе. Например, человек ушел, а телевизор остался работать. Или в больших социальных величинах — люди ушли, а ливневая канализация продолжает работать. Или еще больше — люди построили государственную бюрократическую машину, вымерли, а машина продолжает работать, и другие, пришедшие на это место люди, ей подчиняются, но не знают, зачем происходит такой порядок вещей. С программами происходит та же ситуация: они переживают системы, для которых были написаны.

Машина служит… должна случить человеку. Машина и человек существуют только в отношениях цели и средства. Если цели и средства — человек и машина — меняются местами, то это уже выход за рамки дискурса, это уже не человек и не машина, это уже иной мир, антимир. Но этот антимир постоянно присутствует в реальности.

Вопрос «что такое человек» необъятно широк; рассматривать его в философском аспекте — отдельная бесконечная тема, в претензии на полноту он рассматриваться не будет; достаточно представить его как множество его свойств и противопоставлений. В данной теме он противопоставляется машинам и машинному началу. Человеческое против машинного. При этом от всяких претензий на четкость картины придется сразу отказаться; этой теме тысячелетия, но продвигается она совсем по чуть-чуть. Да, ориентиры есть; но ясности нет. Без блуждания не обойтись. Но, всё-таки, ориентиры есть, и их можно еще добавить. Человек — теоретически — это высшая ценность, соответственно он смысл и цель. И поскольку он высшее, то смысл и цель берутся из самого человека, больше неоткуда. Человек — генератор высшего, в том числе всех высших смыслов и целей. Высшее можно представить не как что-то предметное, поскольку это будет спорно, а как направление к высшему. Человек — это направление к высшему, от зверя к трансцендентному. Чтобы человек двигался к высшему, он должен быть освобожден от низшего. А самое низшее — это рутинная, грязная, машинная работа.

- Ты всего лишь машина, только имитация жизни. Робот сочинит симфонию? Робот превратит кусок холста в шедевр искусства? — А ты, (человек), сможешь?

Действительно, люди очень ограничены, и очень ограниченно разумны. Настолько ограниченно разумны, что почти неразумны в общем; можно сказать, что люди специализированно разумны. Как собаки и кошки, только шире. Например, организовать жизнь без эксплуатации — это вне пределов их разумности; даже если ненадолго мир без дикой эксплуатации получается — это праздник. Даже вопросы выживания — если брать в широком смысле — в зону разумности не попадают. Абсолютное большинство людей живут по принципу «кошка родила котят». Вижу — беспокоюсь и защищаю, не вижу — не беспокоюсь и не защищаю. Как и кошки, люди не реагируют на то, что вне их поля зрения. У кошки это поле совсем маленькое. А у людей редко превышает пару поколений. «После нас хоть потоп». Что будет с потомками потом? А то же, что и с котятами; выкрутятся, может быть. Точно как кошки, люди в массе не думают, какой мир они оставляют после себя.