Дени Дидро - Мысли к истолкованию природы

все это произойдет при обстоятельствах, которые придадут данным идеям больше вероятности, а может быть, полностью опровергнут их. В конце концов я пришел к этому взгляду, исходя из сотрясения упругого тела под воздействием толчка. Где имеется координация, нет места самопроизвольному отделению; оно может быть самопроизвольным лишь там, где есть сложение. Координация есть к тому же принцип единообразия, даже там, где целое состоит из разнородных частей.

XXXVII. Шестая группа догадок. Произведения искусства будут заурядными, несовершенными и незначительными, пока люди не поставят себе целью более тщательно подражать природе. Природа упряма и медлительна в своих действиях. Происходит ли удаление, приближение, соединение, разделение, размягчение, уплотнение, затвердение, разжижение, растворение, ассимиляция, — природа идет к своей цели самыми незаметными шагами. Искусство, наоборот, спешит, утомляется и затихает. Природе нужны века, чтобы в грубом виде образовать металлы, искусство же берется в один день их обработать. Природе нужны века, чтобы сформировать драгоценные камни, искусство стремится моментально их подделать. Если бы мы обладали подлинным средством, этого было бы недостаточно, нужно было бы суметь его применить. Люди ошибаются, предполагая, что результат получится тот же, если интенсивность действия, помноженная на то же самое время, будет величиной постоянной. Трансформация достигается лишь при постепенном, медленном и непрерывном воздействии. Всякое другое воздействие разрушительно. Если бы мы действовали способом, аналогичным тому, каким действует природа, чего бы только мы не извлекли из смеси некоторых веществ, из которых мы получаем лишь весьма несовершенные соединения! Мы всегда стремимся к обладанию, мы хотим достигнуть конца, лишь только начали. Этим объясняются все бесплодные попытки, отсюда столько трат и напрасных стараний;

природа подсказывает столько работ, но искусство их никогда не предпримет, потому что результат кажется отдаленным. Кто выходит из гротов Арси, не будучи убежденным в том, что благодаря быстроте, с которой образуются и восстанавливаются сталактиты, гроты когда-нибудь будут заполнены ими и образуют огромное твердое тело? Размышляя над этим явлением, какой натуралист не догадался бы, что, устраивая так, чтобы воды постепенно просачивались сквозь землю и скалы и стекали в обширные водоемы, можно было бы со временем образовать искусственные каменоломни алебастра, мрамора и других пород, качества которых были бы различными в зависимости от природы почвы, вод и скал?! Но если нет ни смелости, ни терпения, ни желания затрачивать труд и средства, ни времени, ни, в особенности, античного вкуса к грандиозным предприятиям, давшим столько памятников, которые вызывают у нас лишь холодное и бесплодное изумление, — на что нужны все эти соображения?

XXXVIII. Седьмая группа догадок. Как часто безуспешно стремились превратить наше железо в сталь, равноценную английской и немецкой стали, для изготовления изящных вещей! Я не знаю, какие приемы применялись, но мне кажется, что это существенное открытие могло бы быть сделано путем подражания и усовершенствования одного приема, очень распространенного в железопрокатных мастерских. Он называется закалка связкой. Чтобы закалять связкой, нужно взять самую едкую сажу, растереть ее, развести мочой, прибавить тертого чеснока, остатков кожи, предварительно ее раскромсав, и поваренной соли; берут металлический ящик, дно которого покрывают слоем этой смеси; на этот слой кладется слой кусков различных железных изделий, на этот последний — опять слой смеси и так далее, пока ящик не заполнится; затем надо закрыть его крышкой. Снаружи ящик обкладывается смесью жирной глины, шерсти и лошадиного помета. Ящик помещается в центре кучи угля соответствующего размера; уголь поджигается, ему дают разгореться, поддерживая малый огонь; заготовляется сосуд со свежей водой; после того как ящик пробудет в огне три или четыре часа, его извлекают, открывают; содержащиеся в ящике куски бросают в свежую воду, которую мешают по мере того, как туда попадают куски. Куски погружаются связками; если отдельные куски ломаются, то обнаруживается, что тонкий наружный слой у них из очень твердой стали и мелкозернистый. Эта гладкая поверхность оказывается более блестящей и лучше сохраняет форму, которую ей придал напильник. Нельзя ли отсюда предположить, что если stratum super stratum подвергать действию огня и веществ, употребленных при закалке связкой, хорошо подобранное железо доброкачественной выделки, разрезанное на тонкие листы, подобно листовому железу, или на очень тонкие полосы, и, когда оно выходит из сталелитейной печи, бросать его в текущую воду, предназначенную для этой операции, то оно превратится в сталь? Особенно если выполнение первых опытов поручить людям, издавна привыкшим к работе с железом, знающим его свойства и исправляющим его недостатки, людям, которым удалось бы упростить процесс, и если найти вещества, наиболее пригодные для этой операции.

XXXIX. Достаточно ли того, что сообщается в публичных лекциях по экспериментальной физике, для развития этого рода философского энтузиазма? Не думаю. Наши составители экспериментальных курсов несколько напоминают того человека, который считает, что он задал большой пир, если у него много людей за столом. Следовало бы главным образом стремиться возбудить аппетит, чтобы многие, увлекаемые желанием его удовлетворить, из положения учеников перешли в положение любителей и затем приобщились бы к профессии философов. Как далек любой государственный деятель от этих трудностей, столь препятствующих прогрессу наук! Нужно открывать и самый предмет, и средства. О, как велики в своих открытиях люди, которые изобрели новые исчисления, и как они мелки, поскольку окружили тайной свои дела! Если бы Ньютон поторопился сообщить о своем открытии, как этого требовали его слава и истина, то Лейбниц не разделил бы с ним заслуги сделанного открытия. Немец изобрел инструмент, тогда как англичанин доставлял себе удовольствие тем, что изумлял ученых неожиданным его применением, которого ему удалось достигнуть. И в математике, и в физике самое надежное — сразу же вступить во владение своим открытием, публично предъявив свои права на него. Впрочем, требуя обнародования нового способа, я имею в виду способ, достигающий цели; что же касается непригодных средств, то по отношению к ним надо быть как можно более кратким.

XL. Но недостаточно открыть: нужно, чтобы открытие было полным и очевидным. Существует своего рода неясность, которую можно было бы определить как притворство великих ученых. Им нравится застилать природу покровом от глаз народа. Если отринуть уважение, которое питаешь к славным именам, то я бы сказал, что таков туман, который царит в некоторых произведениях Шталя и в "Математических началах" Ньютона. Эти книги нужно понять, чтобы оценить их по достоинству. Авторам понадобилось бы не больше месяца, чтобы сделать их понятными. Этот месяц сберег бы три года изнурительного труда у тысячи хороших умов. Вот на что пошло приблизительно три тысячи лет, пригодных для другого. Поторопимся сделать философию популярной. Если мы хотим, чтобы философы продвигались вперед, приблизим народ к уровню философов. Может быть, они скажут, что есть труды, которые никогда не будут доступны обычному уму. Если они так скажут, они только обнаружат непонимание значения хорошего метода и длительного навыка.