Гарет Джонс - Марксизм во времена Маркса

Если затем принять концепцию капитала, приносящего доход (то есть концепцию экономистов дорикардовского периода, которую Маркс не считает возможным сбросить со счетов, ибо она неотделима от характеристики капиталистического общества), то сам производственный процесс окажется весьма запутанным, обретет видимость жесткой необходимости, которая, однако, лишь отражает то, что для капиталиста единственно важно, а именно возрастание меновых стоимостей. В этом случае рост производительности становится лишь средством для увеличения производства меновой стоимости. Идея Маркса состоит в том, что фигура капиталиста – производителя прибыли «с необходимостью возникает вследствие того, что юридическая собственность на капитал отделяется от экономической собственности на него и присвоение части прибыли, под названием процента, осуществляется таким потенциальным капиталом – или таким собственником капитала , – который совершенно отделен от процесса производства» [МЭ: 26-III, 483].

Как мы уже отмечали, Прудон полагал, что абсолютное производство станет видимым, если исключить «из игры» эти формы. С точки зрения Маркса, как мы знаем, эти формы устранять нельзя. Устранить их – то же самое, что притвориться, будто их не видишь. Однако это не исключает того, что и Маркс в сложном перемещении товаров и капиталов стремился методологически изолировать производство от обращения. И все-таки здесь речь идет как раз об умении рассматривать комплексное их соединение во всех его проявлениях, так как оно, в конце концов, хотя бы в общих чертах не должно быть представлено упрощенно. Теоретически этот тип методологии направлен как бы против двух точек зрения, составляющих предмет спора: редукционизма Рикардо и философских рассуждений Гегеля, понимаемых как прямое отождествление производства и потребления, накопления и дохода. Иными словами, Маркс великодушно допускает, что действительное движение может проявиться в виде, оправдывающем редукцию реальности к некоей общей перспективе, исходя из которой, однако, Рикардо сводит исключительные аспекты действительности к норме. Как бы то ни было, универсальность, к которой тяготеет буржуазное производство, – это богатство в его общей форме, то есть в форме денег.

«…Капитал полагает производство самого богатства , а потому и универсальное развитие производительных сил, беспрестанные перевороты в своих существующих предпосылках. Стоимость не исключает никакой потребительной стоимости; следовательно, никакой особый вид потребления и т.д., общения и т.д. она не включает в качестве абсолютного условия; и точно так же всякая ступень развития общественных производительных сил, общения, знания и т.д. является для капитала лишь таким пределом, который он стремится преодолеть. Сама его предпосылка – стоимость – положена как продукт, а не как витающая над производством более высокая предпосылка. Пределом для капитала служит то обстоятельство, что все это развитие протекает антагонистично и что созидание производительных сил, всеобщего богатства и т.д., знания и т.д. происходит таким образом, что трудящийся индивид отчуждает самого себя; к тому, что выработано им самим, индивид относится не как к условиям своего собственного , а как к условиям чужого богатства и своей собственной бедности. Но сама эта антагонистичная форма преходяща и создает реальные условия своего собственного уничтожения. Результатом является всеобщее – по своей тенденции и по своим возможностям – развитие производительных сил и вообще богатства в качестве базиса, а также универсальность общения и поэтому мировой рынок в качестве базиса» [МЭ: 46-II, 34 – 35].

Возможность перехода развития производительных сил в развитие богатой индивидуальности обеспечивается тем, что произведенное богатство сейчас, как и раньше, автономно и имеет тенденцию отграничиться и отчуждаться от отношений собственности. Капитал – это не общественная функция, а отношение власти и владения. Это отношение скрывается за видимостью исключительной общественной значимости, но оставляет открытыми ворота для субъективного присвоения.

Тенденция к абсолютному производству выражается у капитала в стремлении создать повсюду предпосылки для обращения. Время обращения само по себе является « пределом для возрастания стоимости» [МЭ: 46-II, 36]. Стремление свести к нулю время обращения является необходимым следствием всего этого. «…Если бы обращение не вызывало никаких перерывов, если бы скорость обращения была абсолютной, а его продолжительность равна нулю, т.е. если бы обращение не занимало времени, то это было бы лишь то же самое, как если бы капитал имел возможность возобновить свой процесс производства непосредственно после его завершения» [МЭ: 46-II, 38]. Очевидно также, что сведение к нулю времени обращения, по модели Маркса, – это максимум того, чего может достигнуть время производства, то есть тот промежуток времени, за который осуществляется производство стоимости, тем не менее опосредствованное реальным процессом производства, потому что если бы мы хотели свести весь процесс производства к валоризации (возрастанию стоимости), то само время реального производства с точки зрения стоимости стремилось бы к нулю. А согласно точке зрения Рикардо о примате капитала – производителя товаров, никакая скорость обращения не сможет увеличить воспроизводство капитала или, точнее, повторить процесс валоризации за пределами этой (идеальной) точки, по длительности равной нулю. «Время обращения само по себе не является производительной силой капитала, а представляет собой ограничение его производительной силы , вытекающей из природы капитала как меновой стоимости» [МЭ: 46-II, 38]. С точки зрения Рикардо, трудности валоризации некоего определенного капитала автоматически сводятся на нет благодаря многочисленным вариантам помещения капитала вообще. Для Маркса это лишь идеальное стремление капитала, которое сталкивается с реальностью обращения, и тем не менее, будучи стремлением, оно является частью действительности, потому что побуждает к действиям, порождает надежды и затемняет те аспекты действительности, которые им противоречат.

С позиции «вообще» «непрерывность производства предполагает необходимость снятия времени обращения» [См. МЭ: 46-II, 42]. Получается явное расхождение между идеальностью и реальностью. Торговый капитал имеет первостепенное значение [104]. И все же последний, как и банковский капитал, способствует созданию этой видимости идеальности. Кредит как «мера» прибавочной стоимости подчиняет себе деньги как средство обращения. Маркс показывает, как Рикардо стремится принять за некую данность «общий уровень прибыли» на основе отношения «совокупной прибыли к совокупной заработной плате, и этот уровень не изменяется вследствие конкуренции» [МЭ: 46-II, 50].