Беррес Скиннер - Превыше свободы и чести

Добродетельность, как и другие аспекты чести или достоинства, возрастает, когда видимое управление поведением ослабевает, и параллельно этому, конечно, возрастает и свобода. Поэтому существует тенденция связывать вместе добродетельность и свободу. Джон Стюарт Милль считал, что единственная добродетельность, достойная этого названия, проявляется человеком, который ведет себя хорошо, хотя имеет возможность вести себя плохо, и что только такой человек свободен. Милль не был сторонником закрытия публичных домов; он считал, что они должны оставаться для того, чтобы мужчины могли достичь свободы и чести посредством самообладания. Однако этот аргумент убедителен только в том случае, если мы игнорируем причины того, почему люди ведут себя хорошо, когда они, видимо, имеют возможность вести себя плохо. Одно дело - это запретить игру в кости и карты, запретить продажу алкоголя и закрыть дома проституции. Но совсем другое дело - сделать все эти вещи не привлекательными, а вызывающими отвращение, например, наказывая за соответствующее поведение, называя его искушениями, выдуманными дьяволом, изображая трагическую судьбу пьяниц, или описывая венерические заболевания, которые можно подцепить у проституток. Результат может быть одним и тем же: люди не будут играть в азартные игры, выпивать, или ходить к проституткам, но факт, что они не могут делать этого в одних условиях и "сами" не делают этого в других - это следствие методов управления поведением, а вовсе не добродетели или свободы. В первом случае причины хорошего поведения очевидны; а во втором их легко проглядеть и забыть.

Иногда говорят, что дети не готовы к свободе и самостоятельности, пока они не достигнут совершеннолетия, и что до той поры их надо либо опекать в безопасных условиях, либо наказывать. Если наказание удастся избежать до тех пор, пока они не станут совершеннолетними, то его можно полностью отменить. Но это попросту означает, что безопасные условия и наказания - это единственные доступные средства до тех пор, пока на ребенка не станут действовать факторы окружающего мира, которые дадут ему другие побудительные причины вести себя хорошо. Соответствующие факторы часто не действуют на примитивных индивидов, и та же самая путаница между очевидностью управления поведением и внутренним самообладанием проявляется тогда, когда говорят, что примитивные люди не готовы пользоваться свободой. Но на самом деле если они к чему-то не готовы, так это к тому типу управления поведением, который нуждается в специфическом опыте воздействия соответствующих факторов.

Многие из вопросов карающего управления поведением возникают из-за концепции ответственности - атрибута, который, как говорят, отличает человека от других животных. Ответственность личности - это якобы "достоинство" личности. Мы уважаем её, когда она ведет себя хорошо, чтобы она продолжала поступать так же, но мы скорее всего используем термин "ответственность" тогда, когда она заслуживает наказания. Мы считаем личность ответственной за своё поведения в том смысле, что её можно справедливо и честно наказать. Это опять-таки вопрос хорошего воспитания и разумного использования подкрепителей, если надо "наказать соответственно преступлению." Большее наказание, чем это необходимо, будет стоить дорого и может подавить желательное поведение, в то время как слишком малое - расточительно, если оно вообще не подействует.

Юридическое определение ответственности (и правосудия) отчасти занято установлением фактов. Действительно ли человек вёл себя именно таким образом? Были ли обстоятельства такими, что такое поведение наказуемо в соответствии с законом? Если это так, то какой закон тут надо применить, и какое предусмотрено наказание? Однако другие вопросы, очевидно, касаются "внутреннего человека" ("души"). Был ли акт поведения умышленным или преднамеренным? Был ли он совершен в пылу гнева? Понятна ли ему разница между справедливым и несправедливым? Осознавал ли он возможные последствия своего поступка? Все эти вопросы о целях, чувствах, осознании и так далее можно сформулировать иначе - в терминах действия окружающей среды на этого человека. Что человек "намерен сделать", зависит от того, что он делал в прошлом, и что из этого вышло. Человек не действует, потому что он "чувствует гнев"; он действует и чувствует гнев по общей причине, которая не уточняется. А то, заслуживает ли он наказания в том случае, когда все эти условия будут приняты во внимание, является вопросом о вероятном результате: будет ли он, если его наказать, вести себя по-другому, когда опять возникнут такие же обстоятельства? Теперь есть тенденция заменять ответственность управляемостью (поведения), однако управляемость скорее всего не следует рассматривать как атрибут "свободной личности", так как она явно указывает на внешние факторы.

Утверждение, что "только свободный человек может быть ответственным за свое поведение" имеет два значения, в зависимости от того, интересует ли нас свобода или ответственность. Если мы хотим сказать, что люди ответственны, мы не должны делать ничего, что ограничивало бы их свободу, так как если они не могут свободно действовать, то они не могут быть ответственны. Если мы хотим сказать, что они свободны, мы должны возлагать на них ответственность за их поведение, используя карающие факторы, так как если бы они вели себя таким же образом под действием очевидных не -карающих факторов (среды), то было бы ясно, что они не были свободны.

Любой шаг в сторону окружающей среды, в которой люди автоматически хорошо ведут себя, является угрозой для "ответственности". Например, в борьбе с алкоголизмом традиционная практика - карающая. Пьянство называют злом, и родственники пьяницы применяют против него этические санкции (состояние, которого они добиваются, называется чувством стыда), или его классифицируют как нарушение закона, за которое полагаются санкции закона (состояние, которого этим добиваются, называется чувством вины), или его называют грехом и за него наказывают религиозные учреждения (состояние, которого этим добиваются, называется чувством греха). Такая практика не принесла заметных успехов, и поэтому начали искать другие меры управления (поведением). По-видимому, многообещающими являются данные медицины. Люди различаются по переносимости алкоголя и по склонности попадать в алкогольную зависимость. После того, как человек стал алкоголиком, он может пить, чтобы облегчить тяжелые симптомы воздержания от алкоголя, что не всегда принимают во внимание те, кто их никогда не испытывал. Медицинские аспекты поднимают вопрос об ответственности: насколько справедливо наказывать алкоголика? С точки зрения воспитания, можно ли ожидать того, что наказание окажется эффективным против противодействующих положительных факторов подкрепления? Или нам следует лечить его от алкоголизма, как от болезни? (Наша культура отличается от утопии Сэмюэля Батлера "Erewhon" - "Едгин", в которой за болезнь полагалось наказывать.) С уменьшением ответственности наказание ослабляется.