Беррес Скиннер - Превыше свободы и чести

Другой пример - это преступность несовершеннолетних. С традиционной точки зрения молодёжь ответственна за соблюдение законов и может быть справедливо наказана при их нарушении, но для неё трудно установить эффективные меры наказания, и поэтому стали искать другие меры воздействия. Данные о том, что преступность более широко распространена в определённых районах среди бедноты, оказались многозначительными. Человек более склонен к воровству, если у него мало или вообще нет собственности, если его образование не подготовило его к тому, чтобы получить рабочее место и держаться за него, чтобы иметь возможность купить то, что ему нужно; если шансов получить работу нет, если он не был приучен соблюдать законы, и если он часто видит других нарушителей закона, остающихся безнаказанными... В таких условиях преступное поведение получает сильное положительное подкрепление и вряд ли будет подавлено юридическими санкциями. Поэтому факторы воздействия ослабляют: преступника могут просто предупредить или исполнение приговора будет отсрочено. Ответственность и наказание уменьшаются параллельно.

В действительности проблема заключается в эффективности методов управления поведением. Мы не решим проблем алкоголизма и преступности несовершеннолетних, пытаясь увеличить чувство ответственности. Ведь за предосудительное поведение "ответственна" социальная среда, и изменять надо именно эту среду, а не какие-то атрибуты личности. Мы признаем это, когда говорим о карающих факторах природной среды. Попытки пробить стену головой наказываются ударами по черепу, но мы ведь не считаем виновным человека, если он пытается пробить стену головой, и мы не говорим, что природа возложила на него ответственность за это. Природа просто карает его, когда он бьет стену головой. Когда мы делаем мир менее опасным или учим людей тому, как избежать "наказаний" от природы, и предлагаем им следовать определенным правилам, то мы не наносим ни ущерба ответственности, ни чиним угроз каким-либо другим оккультным качествам личности. Мы просто делаем мир более безопасным.

Концепция ответственности оказывается особенно слабой, когда причину поведения можно проследить к генетическим детерминантам. Мы можем любоваться красотой, грацией и чувствительностью, но мы не можем винить человека за то, что он уродлив, или эпилептик, или страдает дальтонизмом. Даже менее заметные формы генетических различий и то приносят неприятности. Полагают, что есть индивидуальные различия - как видовые варианты - того, насколько агрессивно реагируют люди, или получают подкрепление, когда наносят агрессивный ущерб другим, или того, насколько у них выражено сексуальное поведение или сколь сильное подкрепление они получают от секса. Следовательно, вопрос в том, в равной ли мере они ответственны за самоконтроль своего агрессивного или сексуального поведения, и справедливо ли наказывать их по одной и той же мерке? Если мы не наказываем человека за косолапость, то должны ли мы наказывать его за то, что он быстро впадает в ярость или высокочувствителен к сексуальному подкреплению? Эти вопросы были недавно подняты потому, что существует возможность того, что многие преступники имеют аномалии в своих хромосомах. Концепция ответственности тут мало чем может помочь. Проблема состоит в управляемости поведения. Мы не можем изменить генетические дефекты наказаниями; мы не можем действовать изменениями генетики, которые действуют на гораздо более длительный временной шкале. Надо изменять не ответственность "самостоятельной личности", а те факторы окружающей среды и генетики, от которых зависит поведение человека.

Хотя люди отнекиваются, когда научный анализ прослеживает причины их поведения к внешним обстоятельствам и, таким образом, лишает их заслуг и почёта, они редко возражают, когда тот же анализ избавляет их от вины. Примитивное учение XVIII-XIX веков о влиянии окружающей среды было быстро приспособлено для целей оправдания и освобождения от ответственности. Джордж Элиот высмеял это в своем Адам Беда : "Ну да, конечно, человеку не столь сподручно украсть деньги, если деньги не лежит в пределах досягаемости, но он не сможет заставить нас думать, что он честный человек, если он жалуется, что деньги мозолили ему глаза". Алкоголик самым первым заявляет, что он - больной, а малолетний преступник - что он жертва жестокой социальной среды: ведь если они не ответственны, то их невозможно справедливо наказать.

Освобождение от ответственности - это ответственность наоборот. Те, кто берутся за изменение человеческого поведения - неважно, по какой причине - становятся частью этой "среды", на которую спихивают ответственность. В традиционном понимании ответственность лежала на ученике-неуче, на ребенке, который испортился, на гражданине, который нарушил закон и на бедных, которые бедны, потому что не работают, но сейчас обычно говорят, что нет тупых учеников, а есть неумелые учителя, нет плохих детей, а есть плохие родители, нет преступников, кроме как в полиции, и нет лентяев, а есть лишь плохие системы стимулирования. Тогда, конечно, мы в свою очередь должны спросить, почему учителя, родители, полицейские и капиталисты - плохие. Ошибка, как мы увидим позже, - это взваливать на кого-то всю ответственность, полагая, что там-то и есть начало причинно-следственной цепочки.

Раймонд Бауэр писал, что коммунистическая Россия даёт интересный пример отношений между сторонниками влияния окружающей среды и личной ответственности. Сразу же после революции правительство утверждало, что если многие россияне не образованны, не трудолюбивы, невоспитанны и несчастны, то это потому, что среда сделала их такими. Новое правительство займётся изменением социальной среды, используя работы И. П. Павлова об условных рефлексах, и все будет хорошо. Но к началу 1930-х годов правительство поняло, что шанс упущен, и многие россияне так и не стали более образованными, трудолюбивыми, воспитанными или счастливыми. Официальную линию тогда изменили, и Павлов вышел из моды. Его заменили волюнтаристской психологией, согласно которой сам российский гражданин должен стремиться к знаниям, работать продуктивно, вести себя хорошо и быть счастливым. Задачей педагога стало убеждать людей в том, что они должны взять на себя эту ответственность, а не вырабатывать у них условные рефлексы. Но победа во Второй мировой войне вернула уверенность в правильности прежних принципов, ведь в итоге правительство достигло успехов. Возможно, результаты были ещё не оптимальные, но направление было правильным. И Павлов вернулся в моду.

А вот освобождение от ответственности тех, кто управляет, редко когда документируется с такой же легкостью; однако что-то в этом роде, вероятно, всегда лежит в основе дальнейшего использования карающих методов. Нападки на возможность "автоматической" добродетели свидетельствуют о культе "независимой личности", хотя практические факторы подкрепления куда более убедительны. Литература свободы и чести объявила управление человеческим поведением уголовно наказуемым преступлением, в основном делая тех, кто управляет поведением других, ответственными за негативные результаты. Манипулятор может уйти от ответственности, если он сможет убедить всех, что каждый сам управляет своим поведением. Учитель, который ставит в заслугу ученику хорошую учебу, может также призвать его к ответственности за то, что он не учится. Родитель, который хвалит ребенка за достижения, может также бранить его за ошибки. И ни учитель, ни родитель не признáют своей ответственности за это.