Беррес Скиннер - Превыше свободы и чести

Аналогия между биологической и культурной эволюцией хромает в пункте передачи (признака и соответственно обычая). В передаче черт культуры нет ничего подобного генетическому хромосомному механизму. Напротив, культурная эволюция функционирует по Ламарку в том смысле, что передаются приобретенные (организмом) признаки (обычаи). Если обратиться к избитому примеру, то жираф не вытягивает свою шею, доставая пищу, которая в противном случае была бы недоступна для него, и потом не передаёт более длинную шею потомству; на самом деле жирафы, у которых мутация вызвала удлиннение шеи, имеют шансы достать больше пищи и благодаря этому выжить и передать эту мутацию потомству. Наоборот, культура, в которой возник обычай (навык), позволяющий ей использовать ранее недоступные источники пищи, может передать этот навык не только новорожденным, но и взрослым и даже живым представителям предыдущего поколения. Более важно то, что навык (обычай) может быть передан "диффузно" и другим культурам - как если бы у антилоп, заметивших полезность длинной шеи у жирафов, стали расти более длинные шеи. Биологические виды изолированы друг от друга нескрещиваемостью, предотвращающей передачу генетических признаков, но между культурами нет подобных барьеров. Культура представляет собой набор черт (обычаев и навыков), но этот набор вполне может перемешиваться с другими наборами.

Есть тенденция ассоциировать культуру с определенной группой людей. Людей легче видеть, чем их поведение, и поведение легче видеть, чем факторы подкрепления, которые вызывают его. (Кроме того, легко заметны - и, следовательно, часто упоминаются в определении культуры - разговорный язык и предметы, которые используют носители культуры, например, инструменты, оружие, одежда и украшения.) Только в результате того, что мы отождествляем культуру с людьми, поведение которых обусловлено ею, мы можем говорить о "принадлежности к культуре", так как невозможна "принадлежность" к множеству факторов подкрепления или набору артефактов (или, говоря иначе, "набору идей и связанных с ними ценностей").

Некоторые виды изоляции могут создать четко определенную культуру из-за ограничения передачи норм и обычаев. Когда мы говорим о "культуре Самоа", то тут выдвигается и географическая изоляция, и расовые признаки, которые могут препятствовать обмену обычаями с "полинезийской культурой". Доминирующие организации или система власти могут удерживать набор обычаев как единое целое. Например, в "демократической культуре" социальная среда характеризуется рядом государственных традиций, которые получают поддержку от совместимых с ними этических, религиозных, экономических и образовательных норм. Христианская, мусульманская или буддистская культура предполагают, что в них доминируют религиозные нормы, а в капиталистической или социалистической культуре доминирует совокупность экономических норм, каждая из которых, возможно, связана с совместимыми с ней обычаями и нормами другого типа. Культура, которую характеризует правительственная, религиозная или экономическая система, не нуждается в географической или расовой изоляции (для сохранения своей идентичности).

Хотя аналогия между биологической и культурной эволюцией хромает в пункте передачи (преемственности), понятие культурной эволюции остается полезным. Возникают новые обычаи и нормы, и они, как правило, передаются, если способствуют выживанию тех, кто их практикует. Мы даже можем проследить эволюцию культуры куда более четко, чем эволюцию вида, поскольку тут существенные условия можно наблюдать (а не домысливать), и часто ими можно непосредственно манипулировать. Тем не менее, как мы уже видели, роль среды только сейчас начали понимать, потому что социальную среду, которая и является культурой, часто трудно идентифицировать. Она постоянно меняется, ей не хватает материальности, и её легко спутать с людьми, поведение которых поддерживает её существование и определяется ею.

Так как есть тенденция отождествлять культуру с её народом-носителем, принцип эволюции стал жертвой злоупотреблений для оправдания борьбы между культурами под знаменем так называемой "доктрины социального дарвинизма". Войны между государствами, религиями, экономическими системами, расами и классами были взяты под защиту на том основании, что выживание наиболее приспособленных является законом природы - а это, мол, природа "окровавленных зубов и когтей." Если человек появился в качестве вида-господина, почему бы нам не ждать с нетерпением появления подвида-господина или "расы господ"? Если развитие культуры - похожий процесс, то почему бы не быть господствующей культуре? Согласен, что люди убивают друг друга, причём часто - следуя нормам, которые кажутся определяющими для культуры. Одно правительство или форма правления конкурирует с другим, и главные средства для этого определяются их военными бюджетами. Религиозные и экономические системы прибегают к использованию военной силы. Нацистское "решение еврейского вопроса" было конкурентной борьбой не на жизнь, а на смерть. А при конкуренции такого рода очевидно, что выживает сильнейший. Но на самом деле не выживает достаточно долго ни один человек, ни даже любое государственное, религиозное или экономическое учреждение. Что эволюционирует - это нормы и обычаи.

Ни в биологической, ни в культурной эволюции конкуренция с другими видами не является исключительно важным фактором отбора. Как биологические виды, так и культуры "конкурируют" в первую очередь с окружающей средой . Большая часть анатомии и физиологии вида выполняет функции дыхания, питания, поддержания необходимой температуры, избегания опасностей, борьбы с инфекциями, продолжения рода и так далее. Только небольшая их часть имеет дело с борьбой с другими членами того же вида или других видов, и, следовательно, является результатом успешного выживания в этой борьбе. Точно так же, большинство обычаев и норм, слагающих конкретную культуру, выполняют функции обеспечения пищи и безопасности, а не конкуренции с другими культурами, и они прошли отбор через факторы выживания, в котором успешная (прямая) конкуренция играла второстепенную роль.

Культура не является продуктом "креативного сознания группы" или выражением "объединенной воли". Ни одно общество не начиналось с общественного договора, ни одна экономическая система - с идеи натурального обмена или платы за труд, ни одна семейная структура - с осознания преимуществ совместного проживания. Нет, культура эволюционирует, когда новые нормы и обычаи способствуют выживанию тех, кто их практикует.

Когда выясняется, что культура может выжить или погибнуть, некоторые из ее членов могут начать активно способствовать её выживанию. К тем двум ценностям, которые, как мы видели, могут повлиять на тех, кто в состоянии применять технологию поведения - личных "благ", которые являются подкрепителями вследствие генетической наследственности человека, и "благ для окружающих", которые являются результатом межличностных отношений (оперантного) подкрепления, теперь мы должны добавить ещё и третью ценность - благо культуры. Но на чём основано её действие? Зачем людям в последней трети ХХ века заботиться о том, как люди в последней трети двадцать первого века будут выглядеть, какое у них будет правительство, как и почему они будут продуктивно работать, что они будут знать, или каковы будут их книги, фотографии или музыка? Ведь ни одно из нынешних подкреплений не может быть обусловлено чем-то столь отдаленным. Почему же тогда люди считают выживание своей культуры "благом"?